Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
silent_gluk) wrote2013-06-07 02:13 am
silent_gluk) wrote2013-06-07 02:13 am
Entry tags:
Когда я читаю...
...советскую литературу годов так где-то 1950-х, я все время вспоминаю Гирина. Того, из "Лезвия бритвы".
Помните эпизод, как он "воспитывает" врача?
"Принимала высокая стройная женщина-хирург в длинных сверкающих серьгах, с «перекисными» локонами. Едва бросив взгляд на палец Гирина, она спросила:
– Будем вскрывать?
– Будем, – спокойно согласился тот. Врач прищурилась и дала распоряжение сестре. Когда все было готово, хирургиня бесцеремонно прощупала границу флюктуации, причинив Гирину порядочную боль. Он поморщился.
– Ничего, ничего, надо быть мужчиной, надо терпеть!
Она принялась за дело, но так безжалостно, что, будь на месте Гирина другой человек, он, несомненно, застонал бы от боли. И в то же время нельзя было отказать врачу в умении: разрез прошел точно, не глубже, чем надо. Гной и кровь вышли, а хирургиня все продолжала ковыряться в ране и даже проскребла ее, вооружившись ложкой. С раскрасневшимися щеками, она часто взглядывала на своего пациента.
– Больно, но надо терпеть… надо терпеть! – приговаривала она.
Это надоело Гирину. Он понял, что имеет дело с врачом-садистом. Это переразвитие элементарно необходимой жестокости очень редко, но все же попадается среди медиков, на несчастье тех, кому приходится с ними встречаться.
– Довольно, – резко сказал он, – все, что нужно, сделано. Закладывайте тампон и давайте перевязку. Вы мясник, а не хирург! – Блондинка побледнела от негодования.
– Что вы понимаете, неженка, как большинство мужчин. Незачем было приходить, если боитесь боли. Оскорбляете врача, который вас же лечит. Сестра, сделайте ему перевязку!
– К вашему сведению, я сам хирург, военный вдобавок. И мне в моей практике пришлось дисквалифицировать одного – вроде вас.
– Не понимаю, о чем вы говорите. – Голос женщины дрогнул. – Сейчас вас перевяжут, и уходите. У меня еще много больных.
– В приемной никого. Прежде чем написать предупреждение о вашей социальной опасности, мне нужно узнать…
– Уходите! – визгливо крикнула она и вдруг осеклась, увидев пронизавшие ее насквозь глаза Гирина. Колени ее подогнулись, и она ухватилась за край операционного стола.
– Когда вы начали получать удовольствие от причиняемых вами страданий? – властно спросил Гирин. – Вы знаете это, глубоко спрятанное, тайное даже от себя самой.
– Я… я не знаю.
– Когда?! – Вопрос хлестнул, как бич.
Женщина опустила голову, всхлипнула.
– Я раньше не знала, а потом заметила сама… – И внезапно, к изумлению медсестры, высокомерная женщина залилась слезами. Гирин вздохнул с облегчением и встал.
– Запомните это! Запомните крепко, на всю жизнь. Следите за собой. Это пройдет скоро, если вы будете как следует бороться. Я навещу вас и проверю через год. Вы будете оперировать в моем присутствии. Вот телефон – позвоните.
– Я сделаю это, я буду стараться…
В приемной Сима встала навстречу. Гирин извинился за задержку, объяснив, что пришлось немного поговорить с хирургом.
– У нее обнаружился психологический сдвиг, это иногда бывает, но для врача крайне опасно, потому что врач держит в руках человеческое страдание. Если это не подавить.
– А вы подавили?
– Кое-что удалось. Я редко пускаю в дело внушение, но без него мне было бы не сломать брони наглости и лжи, в которую одеваются такие субъекты."
Слишком уж много персонажей напоминают мне того врача.
Правда, с другой стороны, и с "Гириным" контактировать - удовольствие ниже среднего.
Если уж выбирать - то... Я бы, вообще-то говоря, выбрала того хирурга. Боль - ладно, перетерпеть можно. Уж как-нибудь. Опять же, человечество изобрело анальгин. (Хотя, кстати, странно: неужели обезболивание при вскрытии нарыва тогда вообще не входило в "стандарт оказания помощи"?) А вот с Гириным - лично мне - пришлось бы "существовать как на вулкане". И это бы мне понравилось куда меньше...
А вам?
Помните эпизод, как он "воспитывает" врача?
"Принимала высокая стройная женщина-хирург в длинных сверкающих серьгах, с «перекисными» локонами. Едва бросив взгляд на палец Гирина, она спросила:
– Будем вскрывать?
– Будем, – спокойно согласился тот. Врач прищурилась и дала распоряжение сестре. Когда все было готово, хирургиня бесцеремонно прощупала границу флюктуации, причинив Гирину порядочную боль. Он поморщился.
– Ничего, ничего, надо быть мужчиной, надо терпеть!
Она принялась за дело, но так безжалостно, что, будь на месте Гирина другой человек, он, несомненно, застонал бы от боли. И в то же время нельзя было отказать врачу в умении: разрез прошел точно, не глубже, чем надо. Гной и кровь вышли, а хирургиня все продолжала ковыряться в ране и даже проскребла ее, вооружившись ложкой. С раскрасневшимися щеками, она часто взглядывала на своего пациента.
– Больно, но надо терпеть… надо терпеть! – приговаривала она.
Это надоело Гирину. Он понял, что имеет дело с врачом-садистом. Это переразвитие элементарно необходимой жестокости очень редко, но все же попадается среди медиков, на несчастье тех, кому приходится с ними встречаться.
– Довольно, – резко сказал он, – все, что нужно, сделано. Закладывайте тампон и давайте перевязку. Вы мясник, а не хирург! – Блондинка побледнела от негодования.
– Что вы понимаете, неженка, как большинство мужчин. Незачем было приходить, если боитесь боли. Оскорбляете врача, который вас же лечит. Сестра, сделайте ему перевязку!
– К вашему сведению, я сам хирург, военный вдобавок. И мне в моей практике пришлось дисквалифицировать одного – вроде вас.
– Не понимаю, о чем вы говорите. – Голос женщины дрогнул. – Сейчас вас перевяжут, и уходите. У меня еще много больных.
– В приемной никого. Прежде чем написать предупреждение о вашей социальной опасности, мне нужно узнать…
– Уходите! – визгливо крикнула она и вдруг осеклась, увидев пронизавшие ее насквозь глаза Гирина. Колени ее подогнулись, и она ухватилась за край операционного стола.
– Когда вы начали получать удовольствие от причиняемых вами страданий? – властно спросил Гирин. – Вы знаете это, глубоко спрятанное, тайное даже от себя самой.
– Я… я не знаю.
– Когда?! – Вопрос хлестнул, как бич.
Женщина опустила голову, всхлипнула.
– Я раньше не знала, а потом заметила сама… – И внезапно, к изумлению медсестры, высокомерная женщина залилась слезами. Гирин вздохнул с облегчением и встал.
– Запомните это! Запомните крепко, на всю жизнь. Следите за собой. Это пройдет скоро, если вы будете как следует бороться. Я навещу вас и проверю через год. Вы будете оперировать в моем присутствии. Вот телефон – позвоните.
– Я сделаю это, я буду стараться…
В приемной Сима встала навстречу. Гирин извинился за задержку, объяснив, что пришлось немного поговорить с хирургом.
– У нее обнаружился психологический сдвиг, это иногда бывает, но для врача крайне опасно, потому что врач держит в руках человеческое страдание. Если это не подавить.
– А вы подавили?
– Кое-что удалось. Я редко пускаю в дело внушение, но без него мне было бы не сломать брони наглости и лжи, в которую одеваются такие субъекты."
Слишком уж много персонажей напоминают мне того врача.
Правда, с другой стороны, и с "Гириным" контактировать - удовольствие ниже среднего.
Если уж выбирать - то... Я бы, вообще-то говоря, выбрала того хирурга. Боль - ладно, перетерпеть можно. Уж как-нибудь. Опять же, человечество изобрело анальгин. (Хотя, кстати, странно: неужели обезболивание при вскрытии нарыва тогда вообще не входило в "стандарт оказания помощи"?) А вот с Гириным - лично мне - пришлось бы "существовать как на вулкане". И это бы мне понравилось куда меньше...
А вам?