Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
silent_gluk) wrote2008-12-18 10:58 am
silent_gluk) wrote2008-12-18 10:58 am
Entry tags:
Два типа "шпионских романов"
В одном проповедуется «всеобщая бдительность», причем «бдительность активная». Мол, смотри вокруг, как только заметишь что-то подозрительное – немедленно сообщи Куда Следует. И продолжай бдить. Вот, например, у Цацулина (да, я именно его читаю!):
«Постовой внимательно смотрел на Снэйка. У него появились смутные, еще не осознанные подозрения. Не первый год дежурил он в этих местах, но до сегодняшнего дня ему еще ни разу не приходилось видеть, чтобы пассажир такси специально останавливал машину и лез на обочину дороги только для того, чтобы выпросить папиросу у незнакомого ему гражданина, ведь папиросы здесь можно купить через какие-нибудь три - четыре минуты езды, в первом встречном ларьке или магазине… И почему этот сутулый в черной шляпе подошел именно к инженеру Силину? На шоссе было много и других прохожих и проезжих. Стало быть, папироса - лишь предлог, сутулому нужно было зачем-то встретиться вот так именно с Силиным. Но, в таком случае, почему же оба они сделали вид, что незнакомы? Нет, тут что-то не то…
Когда коричневая машина скрылась из виду, милиционер возвратился на то место на обочине дороги, где она стояла, и стал внимательно осматривать цветы, траву.
"По-моему, он что-то тут бросил", - вспоминал милиционер, убеждая себя, что здесь произошла не просто случайная встреча. Ему пришлось довольно долго ползать на коленях, но все же он обнаружил и подобрал несколько крошечных кусочков бумаги. Разложив найденные обрывки на служебном блокноте, он принялся за поистине мозаичную работу. После некоторых усилий ему удалось восстановить слово "приказ". Что бы это значило? Бумажку эту инженер Силин порвал и бросил сейчас же после того, как от него отошел высокий гражданин в черной шляпе. Очевидно, именно тот человек и вручил ему эту бумажку, так как трудно предположить, что Силин, возясь с карбюратором своего автомобиля, стал бы зачем-то держать ее в кулаке. К тому же, хотя бумажка и измята, но она чистая, стало быть, находилась в руках этого Силина всего какую-нибудь минуту и не успела загрязниться. Не значит ли это, что сутулый мужчина в черной шляпе и вручил Силину эту бумажку, прочтя которую Силин немедленно уехал? Что-то он ковырялся-ковырялся, а тут вдруг сразу исправил свою машину! Очевидно, здесь Силин поджидал того, другого. Та-ак… Но что значит "приказ"? По-видимому, Силину или приказали что-то сделать, или сообщали о каком-то приказе, который имеет к нему непосредственное отношение. Надо действовать! Номера обеих автомашин были записаны. Прежде всего следовало установить личность того, кто ехал в такси. Приказ Силину он передал, и теперь ему вряд ли есть смысл уезжать очень далеко, он должен скоро возвратиться»;
«Он вошел в подъезд дома и остановился: ему нужно было выиграть хотя бы минут десять, чтобы шофер убедился в том, что его пассажир находится у человека, к которому он и ехал по срочному делу. Однако не прошло и двух минут, как на лестничной площадке показалась молодая женщина.
- Вам кого, гражданин? - спросила она, с явным любопытством рассматривая незнакомца.
- Я ищу Стрекопытова, - соврал застигнутый врасплох Шервуд. - Вы не знаете, в какой квартире он живет?
- Стрекопытова? - повторила женщина. - У нас такого нет.
- Значит, я спутал… в другом доме…
- Я тут в поселке всех знаю, - сказала женщина. - Никакого Стрекопытова у нас нет. Да вам какой адрес-то нужен?
Шервуд пробурчал что-то неопределенное и решительно направился к выходу. За женщиной закрылась дверь, и, несколько успокоившись, Шервуд вышел на улицу.
- Я останусь здесь, у приятеля. Вам придется возвращаться одному, сказал он шоферу и, расплатившись, снова вошел в подъезд. Но на этот раз он оставался в подъезде какие-то доли минуты: едва машина скрылась за поворотом, как Шервуд вышел на дорогу и быстро пошел по направлению к станции Лианозово. Если бы Шервуд не так спешил, возможно, он заметил бы, что невдалеке от него, в том же направлении, шла и женщина, которую он видел на лестничной площадке: она слышала, как, расплачиваясь с шофером, Шервуд говорил, что он останется здесь у приятеля. И удивилась: ведь никакого Стрекопытова поблизости не было, это-то она хорошо знала. Когда же она увидела, как, отделавшись от шофера, незнакомец немедленно отправился на станцию, это ее насторожило. Что все это значило? Зачем этот человек приезжал сюда из Москвы, заплатив сорок рублей за такси? Движимая любопытством и еще не совсем осознанным беспокойством, женщина пошла следом за Шервудом, стараясь не быть им замеченной.
Они пришли на станцию. Шервуд подошел к кассе, взял билет на электричку до Москвы и стал с нетерпением ожидать поезда. Женщина же направилась к уполномоченному государственной безопасности.»
Или, скажем, у Усыченко: «Машина гудела случайному прохожему, шагавшему по шоссе. Прохожий свернул к обочине, торопливым движением снял с головы пилотку, вытер лоб. Шофер резко затормозил, прохожему что-то передали из автомобиля, затем машина умчалась.
Сперва Гречко не придал этому никакого значения. Однако потом он забеспокоился. О чем может беседовать пассажир машины с иностранным флажком со случайным прохожим? Узнавать дорогу? Узнавать-то нечего - одно шоссе без развилок и перекрестков ведет из Энска в Воскресенск. Захочешь - не собьешься с пути. А что передали из машины? Тут дело не чисто.»
Другой же тип... Изображенный в нем образ мышления «среднего человека» принципиально иной: о шпионах и т.д. он, «средний человек», не думает и не заморачивается ими до «момента Х». По умолчанию – все люди хороши и да, интересны, но интересны как личности (ну, или не интересны), но не как особи, совершающие «подозрительные действия» (понимаете мысль?). Ну вот как у того же Овалова, скажем... Галина не замечает, что ее спутник занимается чем-то неблаговидным. И не только потому, что он умело маскируется, но и потому, что в ее картине мира шпионам и т.д. просто нет места. Или, допустим, Леночка – она не может заподозрить в «капитане Королеве» шпиона потому, что мир, где есть шпионы и т.д, предельно от нее далек. Ну, об «Ошибке резидента» в этой связи тоже можно вспомнить.
Т.е. в первом типе, можно сказать, изображается противостояние вражеской спецслужбы и Всего Советского
Народа, во втором же – вражеской и отечественной спецслужб.
Не уверена, можно ли связывать эти два типа с «идеологией осажденной крепости» (первый очень похож на ее проявление, а вот второй – не очень; но ведь эта идеология никуда не девалась чуть ли не до конца СССР; о том, что с ней стало сейчас – не будем) или, скажем, с «дооттепельными» временами, «оттепелью» и «застоем» (в первую очередь потому, что не знаю, когда была написана «Атомная крепость» - а в Интернете не могу посмотреть, потому что сижу без него; хотя... «Энциклопедия фантастики» - вам повезет!»: первая часть – 1958, вторая часть – 1974; если гипотеза верна, то эти две части должны довольно сильно различаться, вот дочитаю и узнаю).
Итак, что у нас с датами: «Атомная крепость» - 1958, «Когда город спит» - 1956 (публикация), «Секретное оружие» и «Букет алых роз» - точно не скажу, но, по-моему, все же времена «оттепели», «Ошибка резидента» - не знаю, но точно не «до оттепели».
Еще примеры нужны.
С другой стороны, вот тот же Адамов, «Изгнание владыки» (не позже 1946 года... а, вот: 1938-1942), а шпионами там занимаются именно те, «кому положено» (Ирина и пр. не видят в каждом встречном и поперечном шпиона), и его же «Тайна двух океанов» (то же самое; причем очень забавно сопоставить с фильмом; книга – 1938, про фильм не знаю; так вот, в фильме «общей подозрительности» куда больше). Или вот, скажем, «Судьба барабанщика».
Получается, что надо выделить еще «довоенные шпионские романы»? Которые по некоторым параметрам близки к «оттепельным»? Забавно. Но, опять же, мало примеров...
PS. Мироощущение, описанное в вышеупомянутом первом типе, меня «напрягает». Хотя читать забавно.
«Постовой внимательно смотрел на Снэйка. У него появились смутные, еще не осознанные подозрения. Не первый год дежурил он в этих местах, но до сегодняшнего дня ему еще ни разу не приходилось видеть, чтобы пассажир такси специально останавливал машину и лез на обочину дороги только для того, чтобы выпросить папиросу у незнакомого ему гражданина, ведь папиросы здесь можно купить через какие-нибудь три - четыре минуты езды, в первом встречном ларьке или магазине… И почему этот сутулый в черной шляпе подошел именно к инженеру Силину? На шоссе было много и других прохожих и проезжих. Стало быть, папироса - лишь предлог, сутулому нужно было зачем-то встретиться вот так именно с Силиным. Но, в таком случае, почему же оба они сделали вид, что незнакомы? Нет, тут что-то не то…
Когда коричневая машина скрылась из виду, милиционер возвратился на то место на обочине дороги, где она стояла, и стал внимательно осматривать цветы, траву.
"По-моему, он что-то тут бросил", - вспоминал милиционер, убеждая себя, что здесь произошла не просто случайная встреча. Ему пришлось довольно долго ползать на коленях, но все же он обнаружил и подобрал несколько крошечных кусочков бумаги. Разложив найденные обрывки на служебном блокноте, он принялся за поистине мозаичную работу. После некоторых усилий ему удалось восстановить слово "приказ". Что бы это значило? Бумажку эту инженер Силин порвал и бросил сейчас же после того, как от него отошел высокий гражданин в черной шляпе. Очевидно, именно тот человек и вручил ему эту бумажку, так как трудно предположить, что Силин, возясь с карбюратором своего автомобиля, стал бы зачем-то держать ее в кулаке. К тому же, хотя бумажка и измята, но она чистая, стало быть, находилась в руках этого Силина всего какую-нибудь минуту и не успела загрязниться. Не значит ли это, что сутулый мужчина в черной шляпе и вручил Силину эту бумажку, прочтя которую Силин немедленно уехал? Что-то он ковырялся-ковырялся, а тут вдруг сразу исправил свою машину! Очевидно, здесь Силин поджидал того, другого. Та-ак… Но что значит "приказ"? По-видимому, Силину или приказали что-то сделать, или сообщали о каком-то приказе, который имеет к нему непосредственное отношение. Надо действовать! Номера обеих автомашин были записаны. Прежде всего следовало установить личность того, кто ехал в такси. Приказ Силину он передал, и теперь ему вряд ли есть смысл уезжать очень далеко, он должен скоро возвратиться»;
«Он вошел в подъезд дома и остановился: ему нужно было выиграть хотя бы минут десять, чтобы шофер убедился в том, что его пассажир находится у человека, к которому он и ехал по срочному делу. Однако не прошло и двух минут, как на лестничной площадке показалась молодая женщина.
- Вам кого, гражданин? - спросила она, с явным любопытством рассматривая незнакомца.
- Я ищу Стрекопытова, - соврал застигнутый врасплох Шервуд. - Вы не знаете, в какой квартире он живет?
- Стрекопытова? - повторила женщина. - У нас такого нет.
- Значит, я спутал… в другом доме…
- Я тут в поселке всех знаю, - сказала женщина. - Никакого Стрекопытова у нас нет. Да вам какой адрес-то нужен?
Шервуд пробурчал что-то неопределенное и решительно направился к выходу. За женщиной закрылась дверь, и, несколько успокоившись, Шервуд вышел на улицу.
- Я останусь здесь, у приятеля. Вам придется возвращаться одному, сказал он шоферу и, расплатившись, снова вошел в подъезд. Но на этот раз он оставался в подъезде какие-то доли минуты: едва машина скрылась за поворотом, как Шервуд вышел на дорогу и быстро пошел по направлению к станции Лианозово. Если бы Шервуд не так спешил, возможно, он заметил бы, что невдалеке от него, в том же направлении, шла и женщина, которую он видел на лестничной площадке: она слышала, как, расплачиваясь с шофером, Шервуд говорил, что он останется здесь у приятеля. И удивилась: ведь никакого Стрекопытова поблизости не было, это-то она хорошо знала. Когда же она увидела, как, отделавшись от шофера, незнакомец немедленно отправился на станцию, это ее насторожило. Что все это значило? Зачем этот человек приезжал сюда из Москвы, заплатив сорок рублей за такси? Движимая любопытством и еще не совсем осознанным беспокойством, женщина пошла следом за Шервудом, стараясь не быть им замеченной.
Они пришли на станцию. Шервуд подошел к кассе, взял билет на электричку до Москвы и стал с нетерпением ожидать поезда. Женщина же направилась к уполномоченному государственной безопасности.»
Или, скажем, у Усыченко: «Машина гудела случайному прохожему, шагавшему по шоссе. Прохожий свернул к обочине, торопливым движением снял с головы пилотку, вытер лоб. Шофер резко затормозил, прохожему что-то передали из автомобиля, затем машина умчалась.
Сперва Гречко не придал этому никакого значения. Однако потом он забеспокоился. О чем может беседовать пассажир машины с иностранным флажком со случайным прохожим? Узнавать дорогу? Узнавать-то нечего - одно шоссе без развилок и перекрестков ведет из Энска в Воскресенск. Захочешь - не собьешься с пути. А что передали из машины? Тут дело не чисто.»
Другой же тип... Изображенный в нем образ мышления «среднего человека» принципиально иной: о шпионах и т.д. он, «средний человек», не думает и не заморачивается ими до «момента Х». По умолчанию – все люди хороши и да, интересны, но интересны как личности (ну, или не интересны), но не как особи, совершающие «подозрительные действия» (понимаете мысль?). Ну вот как у того же Овалова, скажем... Галина не замечает, что ее спутник занимается чем-то неблаговидным. И не только потому, что он умело маскируется, но и потому, что в ее картине мира шпионам и т.д. просто нет места. Или, допустим, Леночка – она не может заподозрить в «капитане Королеве» шпиона потому, что мир, где есть шпионы и т.д, предельно от нее далек. Ну, об «Ошибке резидента» в этой связи тоже можно вспомнить.
Т.е. в первом типе, можно сказать, изображается противостояние вражеской спецслужбы и Всего Советского
Народа, во втором же – вражеской и отечественной спецслужб.
Не уверена, можно ли связывать эти два типа с «идеологией осажденной крепости» (первый очень похож на ее проявление, а вот второй – не очень; но ведь эта идеология никуда не девалась чуть ли не до конца СССР; о том, что с ней стало сейчас – не будем) или, скажем, с «дооттепельными» временами, «оттепелью» и «застоем» (в первую очередь потому, что не знаю, когда была написана «Атомная крепость» - а в Интернете не могу посмотреть, потому что сижу без него; хотя... «Энциклопедия фантастики» - вам повезет!»: первая часть – 1958, вторая часть – 1974; если гипотеза верна, то эти две части должны довольно сильно различаться, вот дочитаю и узнаю).
Итак, что у нас с датами: «Атомная крепость» - 1958, «Когда город спит» - 1956 (публикация), «Секретное оружие» и «Букет алых роз» - точно не скажу, но, по-моему, все же времена «оттепели», «Ошибка резидента» - не знаю, но точно не «до оттепели».
Еще примеры нужны.
С другой стороны, вот тот же Адамов, «Изгнание владыки» (не позже 1946 года... а, вот: 1938-1942), а шпионами там занимаются именно те, «кому положено» (Ирина и пр. не видят в каждом встречном и поперечном шпиона), и его же «Тайна двух океанов» (то же самое; причем очень забавно сопоставить с фильмом; книга – 1938, про фильм не знаю; так вот, в фильме «общей подозрительности» куда больше). Или вот, скажем, «Судьба барабанщика».
Получается, что надо выделить еще «довоенные шпионские романы»? Которые по некоторым параметрам близки к «оттепельным»? Забавно. Но, опять же, мало примеров...
PS. Мироощущение, описанное в вышеупомянутом первом типе, меня «напрягает». Хотя читать забавно.