Страусов не пугать - пол бетонный!

И у Гладкова с Сергеевым, и у Шмелева с Востоковым присутствует "анонимное сообщение доброжелателя-иностранца" - о предложении иностранной разведке определенных сведений и о засылке шпиона соответственно.

Но у Гладкова с Сергеевым сообщение не просто "принимают к сведению", а еще и занимаются личностью отправителя (и обнаруживают много интересного и полезного), а у Шмелева с Востоковым тема собственно письма развития не получает (хотя без внимания оно не осталось).

Интересно, почему так...

А случайно ли в "Тайне Стонущей пещеры" по бухгалтеру Рязанову (и по совместительству шпиону) "сохнет" именно _продавщица_ Леночка?.. Опять же, в "Возвращении резидента" к Нестеровым ищут подход через подругу-_продавщицу_...

Случайность это или нет?

Есть у меня чувство, что к работникам торговли в СССР отношение было... неоднозначное.

Есть минимум два варианта цикла "Ошибка резидента" - поразвернутее и покороче. Поразвернутее - более ранний, кажется. Сюжетных изменений там нет, так, то фраза добавлена, то еще что...

Так вот, сцена с Брокманом в тюрьме (когда к нему приходит Тульев) есть в обоих вариантах. Но в одном из них (развернутом) Тульев говорит, что он советский контрразведчик. А в другом - что советский разведчик.

Сцена с катером (катер-нарушитель, лодка, на которую катер-нарушитель должен передать груз и с которой забрать человека, корабль пограничников).

"Вдруг со стороны прожектора застрочил пулемет. Длиннейшая очередь. Пули вспороли воздух над катером. Круг дернулся, вскрикнул и упал в воду. Лодка перевернулась. Ухо Павла не слышало, чтобы в пулеметную очередь вплелся одиночный выстрел, но ему показалось, что пуля, попавшая в Круга, прилетела с другой стороны, с берега."

Так вот, с одной стороны, кто стрелял? (Развития эта тема не получает.) С другой - зачем это упоминание (поскольку развития тема, опять же, не получает)? Показать, что советские пограничники (а также милиция, спецслужбы и т.д.) по людям не стреляют (только в воздух), они гуманны и все такое?..

"Всю жизнь ты занималась своими подленькими делишками и ничем больше не интересовалась! Но у меня есть семья, она вырастила меня, дала мне здоровье, образование… Пусть мать моя оказалась уродом, но детство было! Я, как все ребята, учила стихи, играла, ездила в пионерские лагеря, мечтала, переходила из класса в класс и, главное, была искренне убеждена, что счастлива! И теперь у тебя хватило низости требовать, чтоб я предала свою родную семью!" ("Конец Большого Юлиуса", Т.Сытина)

"Вы должны отдавать себе ясный отчет в каждом шаге, в каждом поступке. Вся ваша прошлая жизнь, исключая, разумеется, школу, — дрянь. Вы идете по пути предательства и дошли до крайней черты. Вы не переступили ее не по своей воле. Вас вовремя удержали." (В.Востоков, О.Шмелев, "Ошибка резидента")

С одной стороны - школа как заменитель семьи, с другой - как первый лик государства, с которым сталкивается человек (ребенок). Собственно, именно поэтому она и может заменить семью. Впрочем, Кира (первая цитата) имеет в виду, скорее, все советское общество. "Выходит так: если у маленькой девочки умрет отец, то ее отцами станут все, все." (М.Сабо, "Скажите Жофике")

Может, это черта не только советской, но социалистической литературы (литературы социалистических стран)?..

Когда в советские детективы и - особенно - в шпионские романы начала проникать идея достойного (в т.ч. в моральном плане) врага?.. Я понимаю, что без сотрудничества с нацистами никуда... Хотя... а знаете... в "Деле пестрых" его нет!.. Удивительное рядом, да. Ну так к теме: даже в "Деле пестрых" врага _достойным_ назвать нельзя ну никак - вы только посмотрите на описание что Папаши, что Пита. Хитрый - да, опасный - да. Но достойный (или хотя бы такой, которому автор позволяет сохранить чувство собственного достоинства) - увы.

В сущности, если так подумать, я помню только одно произведение с такими противниками - цикл про Тульева (Шмелев и Востоков). Ладно сам Тульев перековался, значит, должен был быть на это способен, значит, окончательным подлецом он быть не мог. Но даже Брокман и Линда Николаевна... Да и Себастьян (хотя он все же меньше) с Монахом.

Но чаще, кажется, противникам отказывали даже в уме (ум и хитрость - это ведь не совсем одно и то же)...

Гм, а не отсюда ли, в т.ч., растут ноги и у "ну тупые"?.. Детектив - все-таки жанр массовый, а к тому же еще и подростковый - т.е. определенное отношение закладывалось почти с детства...

У Авдеенко, в "Над Тиссой", пойманный шпион предлагает переправить его обратно. Мол, он достигнет определенного положения в разведцентре и будет исправно снабжать "новых хозяев" информацией.

То есть примерно та же схема, что была реализована у Шмелева с Востоковым...

Неужели все же время написания играет _такую_ роль???

...в советских шпионских романах, так это то,что шпионы... не умеют просчитывать последствия своих действий, что ли... Нет, не совсем то. Они могут разрабатывать и проводить довольно сложные операции, это не вопрос.

Но вот шпиона поймали. Он немедленно начинает всех выдавать и "рассказывать, за чьи деньги подкладывал мину в двигатель звездолета". Что ж, тоже вариант поведения - чистосердечное раскаяние, сотрудничество со следствием... Правда, насчет чистосердечного раскаяния лично у меня чаще всего особо крупные сомнения, ну да ладно. Но, выкладывая это все, он же не может не осознавать, что делает гадость своим "хозяевам". Может искренне полагать, что так им и надо, но это вопрос другой. Но при этом он же надеется, что его обменяют или иным способом вытащат - те самые свежезаложенные "хозяева". У которых, по идее, даже появись такая возможность, должен немедленно же появиться и вопрос: а надо ли нам вытаскивать этого разговорчивого?.. Заслужил ли он помощь? Или имеет ли он хоть какие-то шансы пригодиться нам в дальнейшем???

И, что характерно, даже рассчитывая на эту помощь, пойманный шпион не думает ничего типа "да, я их заложил, но не могут же они меня бросить!" - нет, он спокойно рассчитывает на помощь, как будто "ничего не было".

Сопоставить эти истории с историей пойманного шпиона, который на следствии молчал, не могу - по причине незнакомства с последней. Вот чего мне в советских шпионских романах не встречалось, так это _такого_ поведения. А жаль. В какой-то степени к нему приблизился Брокман ("* резидента"), но там эксперимент нечистый - о Брокмане и его хозяевах и так все известно.

Есть 2 "ответвления" шпионских романов. Первое - это когда шпионы очень "высокотехнологичны" (тот же "Синий Тарантул" Ланина). Не менее высокотехнологичны (что не удивительно) и их противники. Второе - когда практически никаких хитроумных приспособлений в поле зрения не оказывается (те же Шмелев с Востоковым).

И вот любопытно: можно ли эти два ответвления привязать к чему-нибудь еще? Например, ко времени написания? Или близости к НФ? Или просто кому из авторов что больше нравилось - тот то и писал?

PS. Первое ответвление можно было бы, кажется, сравнить с "бондианой" (особенно той, что в фильмах, в книгах оно не так ярко выражено, хотя, конечно, есть и там). Но "бондиана" она еще и "чуть-чуть пародийна", а вот как с этим в советских шпионских романах - не знаю. У Горпожакса, пожалуй, всякие технические штучки если и упоминаются - то не в "советских" главах, у Сидельникова их и нет... А насчет пародийности Ланина - у меня до сих пор непонятки.

У Шмелева с Востоковым меня много чего удивляет. Кажется, вопрос с Борковым и больницей мы как-то уже обсуждали.

А теперь у меня следующая мысль появилась.

Вот такой отрывок:

"Итак, теперь ясно, что ему предстоит. Жизнь вне времени в обесцвеченной музыкальной шкатулке и причудливо расцвеченная пища. Это могли придумать только люди с воображением параноика."

Почему параноика?.. Параноик, как мне кажется, скорее бы заморочился проверкой Синицына. Ну или даже заморачиваться бы не стал - и так ведь всем ясно, что чекист. Мои исключительно смутные представления о психиатрии подсказывают, что "музыкальную шкатулку" скорее придумал бы шизофреник (если брать те диагнозы, что "не слуху"). А может, вообще человек под наркотиками (ЛСД?).

Но, может быть, мои представления ошибочны?

PS. 60-е годы... Кажется, тогда были популярны всякие эксперименты с сознанием?..

Да, это заразно!..

При очередном перечитывании "* резидента" мне вдруг подумалось: а интересно, _кто_ послал то, самое первое сообщение советским контрразведчикам?.. Не было ли это очередным ходом в борьбе Себастьяна и Монаха?..

Забавно, что Зароков не задается вопросом, "что его сгубило".

PS. Кстати, а не является ли"* резидента" исключением еще по одному параметру? Там ведь контрразведчики "знают все" заранее, они не ищут шпиона среди всего населения СССР...

И кстати еще раз - любопытно, кто был "предшественником Тульева"? Не автором письма, а источником тех самых "других каналов", по которым было получено _подтверждение_ письма. Сам он этим вопросом не задается.

Да и я задалась на очень не первом прочтении.

Советские шпионские романы таят в себе много разных сюрпризов. Вот, например, та же, нежно мною любимая "* резидента".

У нас был двухтомник: "Ошибка резидента" и "Возвращение резидента", 1990 года издания. В первый том входили собственно "Ошибка резидента" и "С открытыми картами". Жил он, надеюсь, счастливо, периодически перечитывался...

И на встречающиеся на Алибе три части я особого внимания не обращала: ну, три так три, могли ведь две части не объединить под одним переплетом...

Каково же было мое удивление, когда я выяснила, что, по крайней мере, первые издания трилогии довольно-таки заметно отличаются от двухтомника. Не сюжетом, но... количеством морали и, как бы это сказать... не то что "глубиной раскрытия характеров", но "подробностью раскрытия", что ли. И вообще некоторые описания куда подробнее. И более... "оживленно написаны", что ли.

Например: "Бумага и продолговатый конверт заграничного производства, адрес написан так, как принято в западных странах: сначала учреждение, затем город и страна. Стиль и почерк могли принадлежать человеку, который давно начал забывать русский язык или, наоборот, недавно взялся за его изучение. Опущено письмо в Москве, но все признаки говорили за то, что его отправитель иностранец." и "Письмо составлено не по лучшим образцам изящной словесности, но достаточно серьезно по смыслу, и необходимо точно определить свое отношение к нему.
Более или менее уверенно утверждать можно было лишь одно: анонимный корреспондент – иностранец. Бумага письма и продолговатый конверт – заграничного производства. Адрес на конверте написан так, как принято на Западе: сначала учреждение, затем город и страна. Стиль и почерк могли принадлежать человеку, который начал забывать русский язык или, наоборот, недавно взялся за его изучение. На почтовом штемпеле стояло: «20.4.1961. Москва».
Кто он этот «Ваш друг», бросивший в один из почтовых ящиков столицы продолговатый узенький конверт голубого цвета? Об этом можно было только гадать, а меж тем требовалось принять решение и действовать.
Генерал нажал кнопку звонка. Вошел дежурный.
– Поторопите Владимира Гавриловича.
– Слушаюсь.
Генерал встал с кресла, подошел к столику в углу, вылил в стакан из давно откупоренной бутылки остатки выдохшегося боржома. Сделав большой глоток, он поставил стакан, вернулся к столу и рассеянно скользнул взглядом по неровным строчкам письма.
«Имею честь сообщить».
Вчера они с полковником Марковым обсуждали это загадочное письмо. Конечно, очень жаль, что автор предпочел остаться неизвестным. Но что поделаешь, на это у него, вероятно, были свои соображения.
Сергеев и Марков сошлись в конце концов на том, что оставить безымянное письмо без внимания было бы несправедливо. Они договорились, что Владимир Гаврилович Марков по возможности быстро перепроверит достоверность сообщаемых анонимом данных и в случае, если они хотя бы частично подтвердятся, разработает план действий. Вот почему генерал с таким нетерпением ждал полковника.
Наконец Марков явился. Высокий, слегка сутулящийся, он был в военной форме. На груди – три ряда орденских планок."

А что до морали... Давайте я вам приведу две цитаты.

( Две длинные цитаты )

И если "оживленность" можно еще отнести на счет 1960-х годов (мол, тогда _так_ было модно писать), то неужели "резонерство" - проявление более поздней моды? Или уже ее осмысление?..

И поняла, что _шпионских_ романов, где действие происходит в мирное время (ну, если не учитывать "холодную войну"), я знаю много (то есть про иностранных шпионов в СССР). А вот в романах про советских разведчиков - в известных мне романах - действие происходит только во Вторую мировую войну. (И работают они все против Германии). Есть, конечно, Дольд-Михайлик и Семенов, но, как мне кажется, сначала были романы про разведчиков в нацистской Германии, а только потом - все сиквелы и приквелы.

"Разведчицкая" (в противоположность "шпионской") линия бывает и в шпионских романах (в той же "Ошибке резидента", у того же Цацулина... кто там еще есть?) - и там действие происходит вполне себе в мирное время.

А вот самостоятельных романов про разведчиков (действующих в мирное время; в конце концов, шпионы же действуют!) - я что-то не припоминаю.

И вот вопрос: это _я_ так плохо знаю литературу или действительно был некий... перекос?

PS. Уезжаю на игру. Пожелайте мне удачи! Вернусь - расскажу. Самый интересный вопрос на данный момент (помимо местонахождения красивого бисерного пояса) - а могу ли я играть в принципе?! (И что я забыла взять, да...)

PPS. Покормите, пожалуйста, пока меня не будет, Брыску - http://rebutovo.ru/bonus/index.php?z=31304 . Спасибо!

В одном проповедуется «всеобщая бдительность», причем «бдительность активная». Мол, смотри вокруг, как только заметишь что-то подозрительное – немедленно сообщи Куда Следует. И продолжай бдить. Вот, например, у Цацулина (да, я именно его читаю!):

( Цитаты )

Другой же тип... Изображенный в нем образ мышления «среднего человека» принципиально иной: о шпионах и т.д. он, «средний человек», не думает и не заморачивается ими до «момента Х». По умолчанию – все люди хороши и да, интересны, но интересны как личности (ну, или не интересны), но не как особи, совершающие «подозрительные действия» (понимаете мысль?). Ну вот как у того же Овалова, скажем... Галина не замечает, что ее спутник занимается чем-то неблаговидным. И не только потому, что он умело маскируется, но и потому, что в ее картине мира шпионам и т.д. просто нет места. Или, допустим, Леночка – она не может заподозрить в «капитане Королеве» шпиона потому, что мир, где есть шпионы и т.д, предельно от нее далек. Ну, об «Ошибке резидента» в этой связи тоже можно вспомнить.

Т.е. в первом типе, можно сказать, изображается противостояние вражеской спецслужбы и Всего Советского
Народа, во втором же – вражеской и отечественной спецслужб.

Не уверена, можно ли связывать эти два типа с «идеологией осажденной крепости» (первый очень похож на ее проявление, а вот второй – не очень; но ведь эта идеология никуда не девалась чуть ли не до конца СССР; о том, что с ней стало сейчас – не будем) или, скажем, с «дооттепельными» временами, «оттепелью» и «застоем» (в первую очередь потому, что не знаю, когда была написана «Атомная крепость» - а в Интернете не могу посмотреть, потому что сижу без него; хотя... «Энциклопедия фантастики» - вам повезет!»: первая часть – 1958, вторая часть – 1974; если гипотеза верна, то эти две части должны довольно сильно различаться, вот дочитаю и узнаю).

Итак, что у нас с датами: «Атомная крепость» - 1958, «Когда город спит» - 1956 (публикация), «Секретное оружие» и «Букет алых роз» - точно не скажу, но, по-моему, все же времена «оттепели», «Ошибка резидента» - не знаю, но точно не «до оттепели».

Еще примеры нужны.

С другой стороны, вот тот же Адамов, «Изгнание владыки» (не позже 1946 года... а, вот: 1938-1942), а шпионами там занимаются именно те, «кому положено» (Ирина и пр. не видят в каждом встречном и поперечном шпиона), и его же «Тайна двух океанов» (то же самое; причем очень забавно сопоставить с фильмом; книга – 1938, про фильм не знаю; так вот, в фильме «общей подозрительности» куда больше). Или вот, скажем, «Судьба барабанщика».

Получается, что надо выделить еще «довоенные шпионские романы»? Которые по некоторым параметрам близки к «оттепельным»? Забавно. Но, опять же, мало примеров...

PS. Мироощущение, описанное в вышеупомянутом первом типе, меня «напрягает». Хотя читать забавно.