Страусов не пугать - пол бетонный!

Периодически я вспоминаю этот анекдот. И прихожу к сабжевому выводу. Вот и теперь...

Была у нас книга И.Лазутина "Сержант милиции". Хорошая книга, мне нравилась... Потом она таинственным образом пропала.

Я уже готова купить новую, но одна проблема: есть минимум два варианта ее. В Интернете есть второй вариант, не тот, который был у нас. И мне он нравится все же меньше. Простейший способ отличить эти два варианта - посмотреть, как изложена история Наталки, упоминается ли там ее мать и т.д. Мне бы хотелось именно тот, что был у нас, с подробной историей Наталки. Но я не знаю, какого это года издание... А вы не знаете?..

...оно начнет встречаться _везде_. Даже там, где ты бы и помыслить не мог о его нахождении.

Я никогда практически не выискивала _варианты_ произведений, но, кажется, они стали меня _находить_.

Не будем говорить про варианты произведений Стругацких - их я, по крайней мере, изучала вполне осознанно и целенаправленно.

Но возьмем мою любимую советскую литературу. Про минимум 2 варианта "* резидента" я уже неоднократно рассказывала. Но недавно я узнала, что есть минимум 2 варианта "Сержанта милиции". В первом (который есть в Инете), как минимум, существенно сглажена трагичность судьбы Наталки, да и вообще вся линия брака Захарова очень сокращена. Практически до нескольких абзацев. Интересно, почему? Или не сокращена, а, напротив, позже она была значительно расширена? Наш бумажный вариант я куда-то дела, да так хорошо, что никак не могу найти. А "сокращенный" вариант - это 1958 год.

Хотя у меня начинает появляться чувство, что "советским детективам" как-то не хватает типа "нормальной зажиточной семьи". Или, точнее говоря, "нормальной нерабочей" (т.е. такой, где родители не занимаются физическим трудом). Преступник может быть и из необеспеченной семьи, не вопрос... Но все "положительные персонажи" всего добиваются либо совсем сами (Захаров, Наталка-из-второго-варианта), либо _вопреки_ своей более-менее обеспеченной и более-менее интеллигентной (в том смысле, в котором это понималось тогда) семье (Наташа). Те, кто с семьей не рвут, - оказываются негодяями (Ленчик-младший, Дегтев-младший). Причем даже если семья нормальная (см. полковника Дегтева) - результат... печален. Или, в лучшем случае, сплошное мещанство.

Или этого типа не хватает советской литературе вообще?..

PS. Но куда же я все-таки засунула наш экземпляр? Если куда-то во второй ряд на верхние полки - это с концами. Хотя, по идее, не должна была бы... Вот в этом вся и проблема: на широкие полки книги лезут в 2-2,5 ряда, но поди потом найди нужное! С собраниями сочинений проще: половину вперед, половину - назад. А вот "одиночные" книги?..

Лучше, чем предисловие к изданию 1965 года - я не скажу ни при каких обстоятельствах. Поэтому - вот предисловие.
( Очень длинная, но стоящая внимательного прочтения цитата )
Для начала - мелкая непонятка. Действие начинается (Русаков освобожден) - в августе 1953 года. Но он ведь и осужден в том же году! ("В августе 1953 года поезд Симферополь — Москва, все реже постукивая на стыках рельсов, приближался к станции Орел. В тамбурах запыленных, раскаленных палящим солнцем вагонов столпились изнывающие от духоты и жажды пассажиры."; "К сожалению, все это происходило в 1953 году, когда самопризнание обвиняемого больше всего устраивало следственные органы, избавляя их от докучливых и сложных расследований.[...] …Прокурор на суде говорил о тяжелых результатах безнадзорности, о вредном влиянии улицы. Он осуждал слабую воспитательную работу семьи, школы, комсомола и требовал приговорить нераскаявшегося Анатолия Русакова к лишению свободы, с содержанием в трудовой колонии для осужденных несовершеннолетних, сроком на десять лет.")
Далее по тексту. Ну что текст... скажем так, он - "откровенно морализаторский". Если бы заменить имена на всякие Н., М. и прочие буквы алфавита - получилась бы "типичная вставка" в книгу по педагогике. Знаете, вот те... "драматические эпизоды" ("Hecкoлькo дpaмaтичecкиx эпизoдoв в cyдьбe нecoвepшeннoлeтниx вы в cвoeй диccepтaции oбpывaeтe шaблoннoй фpaзoй, пoдoбнo, нaпpимep, тaкoй: "A дaльшe... Дaльшe Кoля Ивaнoв пoпaл нa cкaмью пoдcyдимыx и пoлyчил двa гoдa лишeния cвoбoды", или: "B нacтoящee вpeмя Baня Пeтpoв нaxoдитcя пoд cлeдcтвиeм зa coвeршeннoe им пpecтyплeниe, o кoтopoм cкaзaнo вышe...", или: "Boлoдя Cидopoв пpивлeчeн к yгoлoвнoй oтвeтcтвeннocти зa злocтнoe xyлигaнcтвo пo cтaтьe двecти шecтoй, чacть втopaя..."" - И.Лазутин, "Обрывистые берега").
Проблемы в семье - нет достаточного присмотра - подростка пригревает и соблазняет романтикой уголовного мира уголовник - они совместно участвуют в грабежах, кражах и т.д. - "засыпаются" - подросток берет на себя чужую вину (ему обещали, что на суде будут свидетельствовать в его пользу...) - колония. В колонии - борьба за душу подростка (с одной стороны - воровской закон и все такое, с другой - воспитатели).
Кстати, о воспитателях. Тушкан винит в произошедшем с Русаковым не только семью, но и "общественность" (школу - "Чуткие детские сердца во многом угадывали фальшь и неправду. Ребята знали, что можно не выучить урока, стоять перед доской дурак дураком, но если учитель и поставит двойку, то потом, чтобы не испортить картины «стопроцентной успеваемости» класса, уж тройку-то за четверть выведет.", следственные органы - "К сожалению, все это происходило в 1953 году, когда самопризнание обвиняемого больше всего устраивало следственные органы, избавляя их от докучливых и сложных расследований. [...] Так случилось, что ни во время следствия, ни на суде не повстречался ему чуткий и проницательный педагог-сердцевед, который сумел бы без особого труда отшелушить с души мальчика то наносное, что прилипло к ней в «университете» Хозяина."), да и органы "исправительные" ("Мы не будем описывать, как случилось, что Анатолий, вопреки строгим указаниям об обязательном отдалении несовершеннолетних от взрослых преступников, оказался в этой камере." Что характерно, аналогичный момент есть и у Лазутина - правда, там в камеру с несовершеннолетними попадает взрослый-рецидивист, и у О'Санчеса в "Кромешнике". Вообще говоря, иногда появляется такое чувство, что О'Санчес словно полемизирует с Тушканом - и, наверное, со многими аналогичными книгами. Многое "почти так" - только вместо умного и понимающего воспитателя - умный и понимающий рецидивист, и "перековка" идет в другую сторону. И вот еще. Если уголовники у Тушкана и пр. представлены в крайне неприглядном свете, то у О'Санчеса - вполне себе в "положительном". Это не романтизация уголовников, нет... это явно что-то другое... скорее, из серии "если власть имущие не справляются - не хотят или не могут - справиться с проблемами - наркобизнеса и т.д., то остается уповать на уголовников..." Чем-то О'Санчесовские уголовники напоминают милиционеров советских романов...). А у Тушкана уголовники даже с гитлеровцами связаны - что должно, видимо, подчеркивать глубину их морального падения. Но это было давно. А "теперь" к преступникам - судя по книге Тушкана - приходят двумя путями: первый - это несчастье в семье (пьющие родители, скажем... известие о том, что неродной ребенок и т.д.) и "пригревающие" несчастного уголовники; второй же путь - это если семья в принципе благополучная, но есть в ней... такое... убежденность, что всегда можно "договориться", тебя "выручат" и т.д. (небескорыстно, в смысле). Сюда же - мещан и/или спекулянтов можно отнести. Кстати, признаком таких... выходцев "из выкручивающихся семей" можно, кажется, считать "вычурные имена" (Агния, Боб, Поль, Рудольф, Франц - против Анатолия, Нины, Коли, Юры, Витяки, Лени...). Да, и не забудем про стиляг! Они тоже зачастую - из таких семей... Цитата: "Пoгoня зa "кpacивoй жизнью нa aмepикaнcкий лaд" зaкoнoмepнo зaкaнчивaeтcя poкoвыми cвязями c пoдoнкaми и пpecтyпными элeмeнтaми." Еще о преступных элементах. Где стиляги - там и иностранцы, ведь так?... И иностранцы не простые. Стремящиеся клеветать на Советский Союз. ("Лиcнeвcкий yмoлчaл o тoм, чтo зa нeкyю чpeзмepнo ceнcaциoннyю инфopмaцию пoлитичecкoгo xapaктepa, в кoтopoй вce oкaзaлocь клeвeтoй и лoжью, eгo пpeдшecтвeнник был выдвopeн из Coвeтcкoгo Coюзa"). Кстати - Лисневский - какая-то подозрительная фамилия... Не из перемещенных ли он лиц? А может, из эмигрантов...
Что еще можно сказать. Вскользь упоминаются репрессии (вообще, заметно противопоставление "сталинского беззакония" и "эры социалистической законности). Поднимаются проблемы школы и школьного обучения (формализованности пионерорганизации, стиль учебников и т.д.). Кстати, проводится та мысль, что "педагоги-теоретики" не в силах применить свои знания на практике (отец Боба). И эта мысль роднит книгу Тушкана с "Скажите Жофике".
Тогда (конец 1950-х - начало 1960-х), что, была какая-то кампания против "оторванных от реальности" знаний, "науку - на производство" и т.д.?
Забавно еще, что в книге описывается некий прообраз мобильника (микро-рация в формфакторе фонарика)... А ведь книга - не фантастика!

И вот такая проблема там поднимается. Что к вернувшимся из заключения относятся "по умолчанию" настороженно - не на всякую работу примут, не всякая девушка захочет познакомиться (и не всякие родители согласятся с таким знакомством)... И показывается (у Тушкана-то вскользь, более подробно это рассмотрено у Лазутина в "Сержанте милиции"), что такое отношение может даже того, кто уже решил, что "завязывает", подтолкнуть обратно к уголовникам.
Но, с другой стороны, прекрасно можно понять и кадровиков, и девушек - сказать, что "осознал и перековался" - нетрудно, а что там на самом деле?... Кто ж его знает... Потом, пообщавшись, можно и узнать - но для этого надо рискнуть и пообщаться. А если "перестраховщики" окажутся-таки правы?...
И получается некий порочный круг...

В советской литературе одной из "меток" отрицательного персонажа было стремление тем или иным способом "зацепиться" в столице, получить там прописку и/или не лишиться ее. Этой теме посвящено множество фельетонов (возьмем того же Нариньяни: "Через край", "Глазунья с кляксами"), упоминается она и в художественных произведениях (у того же Лазутина, к примеру). Положительный же герой, соответственно, радостно едет "поднимать периферию". Но окружающими это воспринималось чуть ли не как подвиг: как же, от удобств жизни в столице - куда-то "в глушь".
А сейчас чуть ли не хорошим тоном считается "пнуть столицу" - мол, и зажралась она, и бездуховная... у "советских деревенщиков" что-то такое проскальзывало, но исподволь. И они-то противопоставляли Город и Деревню, в то время как сейчас - Столицу и Провинцию...