Страусов не пугать - пол бетонный!

И опять я цитирую Симонова:

МАЛЬЧИК

Когда твоя тяжелая машина
Пошла к земле, ломаясь и гремя,
И черный столб взбешенного бензина
Поднялся над кабиною стоймя,
Сжимая руль в огне последней вспышки,
Разбитый и притиснутый к земле,
Конечно, ты не думал о мальчишке,
Который жил в Клину или Орле;
Как ты, не знавший головокруженья,
Как ты, он был упрям, драчлив и смел,
И самое прямое отношенье
К тебе, в тот день погибшему, имел.

Пятнадцать лет он медленно и твердо
Лез в небеса, упрямо сжав штурвал,
И все тобой не взятые рекорды
Он дерзкою рукой завоевал.
Когда его тяжелая машина
Перед посадкой встала на дыбы
И, как жестянка, сплющилась кабина,
Задев за телеграфные столбы,
Сжимая руль в огне последней вспышки,
Придавленный к обугленной траве,
Он тоже не подумал о мальчишке,
Который рос в Чите или в Москве…

Когда ужо известно, что в газетах
Назавтра будет черная кайма,
Мне хочется, поднявшись до рассвета,
Врываться в незнакомые дома,
Искать ту неизвестную квартиру,
Где спит, уже витая в облаках,
Мальчишка – рыжий маленький задира,
Весь в ссадинах, веснушках, синяках.

Несомненно, придут новые. Но они будут (или есть?) - _не теми_. Лучше ли, хуже ли - другой вопрос. Но _не теми_. Придет и новое поколение, для которых уже они, другие, "будут всегда". А нам... "нам остались наши мысли - свет и воздух". И книги, да.

Ладно еще я, но вот каково остальным... родным, близким... группе "Людены", в конце концов...

И очень жаль Ка-Мышь. У меня в жизни чудо _было_. Ей же досталась только надежда. Ставшая совсем несбыточной...

А что до меня - то я думаю, что Э.Раткевич не совсем была права, когда писала в "Рукояти меча" про восхищение и жажду преклонения (в смысле чтобы самому преклоняться перед кем-то). То есть, может, оно и бывает связано (всяко ж бывает)... Но чаще, опять же, мне кажется, даже жажда преклонения с "мечтами о чужой возвышенной судьбе" как-то не сочетается. Впрочем, если она и права - какая теперь разница...

Но все же - "Он был самый добрый".

По некоторым не совсем техническим причинам отзыв будет краток: не так печально, как я боялась.

Можно даже сказать - почти совсем не печально. Практически нет ура-патриотизма и злободневности. На мой вкус - многовато религиозности и/или _открытой_ нравоучительности, ну да может авторы действительно религиозны. С другой стороны - практически везде проводится та мысль, что мыслящие существа вполне способны договориться (и объединиться против общего врага, зачастую, увы...) - что, мягко говоря, не так уж и плохо (а то и совсем хорошо).

Если _докапываться_ - то можно, конечно, докопаться до разного (и придраться, и э... последовать путем некоторых фанфикописцев). Но зачем же докапываться?

PS. Как вы полагаете, у Э.Раткевич "Война Разделенных Княжеств" - не та ли война, что описана в рассказах из цикла "Там, где будет мой дом"?

Прочитала я новую книгу С.Раткевича - "Вторую клятву". Это сборник, там заглавный роман и три рассказа, все произведения - "про Олбарию".

И вот какое странное дело...

Понимаете, мне у обоих Раткевичей очень нравилась идея, что "плохих людей нет". Ну, почти нет. А те, кто есть - они и не люди (не в том смысле, что гномы, скажем или эльфы, а в том, что "пожраны Пустотой"). И уж тем более нет и не может быть плохих _стран_. Плохие правители - бывает, всякому может не повезти (и всякой стране), но это воспринимается именно как _отклонение_. Потом появляется новый, хороший правитель, и уж теперь-то все будет хорошо. И плохи были именно правители. Жителей этих стран мы либо не видели, либо видели, что правители их тоже достали, "как муху Шелоб".

А вот тут... Ну, началось все, видимо, "с Камши". Во-первых, вероятно, у нее несколько иной взгляд на проблему "плохих стран", а во-вторых... Ну, допустим, там это было обусловлено "историческим контекстом". Если уж описываешь аналог Войны Роз, то, как ни крути, "иностранные союзники" быть тоже должны. Ну да ладно - Камшу мы любим не за это.

Потом - _это_ мелькнуло у Э.Раткевич. Но именно _мелькнуло_, хотя и послужило толчком ко всем дальнейшим событиям. Можно ведь и не обратить внимания на то, что убийц подослали именно _ледгундцы_. Я и не обращала.

Еще более потом было "Искусство предавать" С.Раткевича, где Ледгунд не упоминался вообще. И славно. Потому что за ним последовала "Девять унций смерти", где именно ледгундские спецслужбы работали наиболее "грязно" (не в смысле "неаккуратно", а в смысле - "пользуясь запрещенными приемами"). Ладно, можно списать на то, что это ж спецслужбы, чего вы от них хотите! (И только не надо в пример приводить олбарийские. Олбария - это идеал, к нему можно стремиться, но сравнивать с ним - несколько бесполезно).

Но вот теперь перед нами - "Вторая клятва". Все те же грязные приемы все тех же ледгундских спецслужб (другие спецслужбы, что характерно, уже не показаны, так что не получается сказать "а, они все такие!"); но, кроме того, мы видим некоторое количество "простых ледгундцев" (во всяком случае, с разведкой-контрразведкой никак не связанных) - и что же? врачи - "Ваши лекари! – возмущенно фыркнул Шарц. – Колдовство у них, видите ли! У страха глаза велики – вот и все колдовство! Раз Храм Смерти, там на каждом углу демонов понатыкано! Они небось еще и лечить тебя боялись! Ведь мало ли что? Лечить такого – еще проклятие подцепишь! Да и стоит ли возиться с оскверненным демонами? Лекари! – Шарц явно проглотил какое-то непечатное ругательство, которое счел непедагогичным произносить при ученике, и грозно закончил: – Никакой научной дисциплины. Да и совести тоже…", рыбаки - "тонуть будешь, так и весла не протянут", "рыбопромышленники" - организуют диверсии... Получается, что наиболее "по-человечески привлекательный" персонаж из ледгундцев - тот самый наставник Эрика. Лгавший ему и предавший его... (К примеру, среди фалассцев, даже среди храмовых служителей, по крайнеймере, среди бывших, есть вполне нормальные люди). Узнаем мы и нечто из ледгундской истории. И то, что предназначено "для всеобщего потребления" - основано на лжи, а то, что "было на самом деле" - скажем так, весьма неприглядно. В собственно "Второй клятве" (романе) мелькает еще и элемент не то государственной идеологии, не то идеологической обработки конкретно Эрика: "Олбария и без того богата землей… той самой землей, которую столь остервенело отстаивает, – продолжал лазутчик. – А на твоей родине люди скоро начнут умирать от голода". Что, в сочетании с именем короля - Вильгельма - дает вполне однозначные ассоциации (видимо, автору эти однозначные ассоциации понравились не очень, в рассказах ледгундцы уже "лягушатники" и имена явно напоминают французские - Пино, Бриньон. Но тем не менее!).

И на первый взгляд идея "выживать вместе" ("– Но разве у Ледгунда и Олбарии не разные цели?
– А разве выживать можно, лишь убивая кого-то другого? – вопросом на вопрос ответил наставник. – Разве не легче выживать вместе?
– Но разве Олбария пойдет навстречу своему давнему врагу? – мрачно поинтересовался Эрик.
– Вот и задашь этот вопрос тому, кто приедет, – ответил наставник. – Гномьи старейшины тоже, знаешь ли, отказывались в это поверить…
– Но… как я могу решать… за весь Ледгунд? – жалобно спросил Эрик.
– Так же, как я мог решать за всю Петрию! – оскалился наставник. – Кто-то все равно должен это сделать!") кажется вполне разумной. Но... если я правильно поняла, что судьба Петрии предлагается за образец - то ведь Ледгунда не будет. Будет, в лучшем случае, "Ледгундская автономная область" в составе Олбарии. Нет, конечно, это будет хорошо и правильно, вон и гномам в составе Олбарии куда лучше, чем вне него... "- Но почему же тогда вы не захватите Белерианд? Отчего медлите?
- Наместник копит силы для решающего удара. Долгая война обескровит в первую очередь нас самих. Она должна быть быстрой и победоносной. Год, может, два - и Белерианд ляжет к нашим ногам.
- И… Что же тогда?
- Я могу лишь догадываться - знают лишь Владыка и Наместник. Возможно, нолдор будет предложено отправиться обратно в Аман. Синдар - прекратить любые боевые действия, да они их почти и не ведут. Трем - сложить оружие и занять любые земли королевств нолдор. Обрабатывать земли, охотиться, да что в голову взбредет… Мы не можем установить диктатуру - только лишь управление, которое будет по нраву всем. Нас слишком мало, чтобы удержать Белерианд голой силой.
- А ведь им можно предложить многое…
- Вот именно - наши знания и умения. Лекари и учителя. Оружейники. Коновалы. Так же, как тем племенам, что уже под нашей защитой.
Догорела свеча в светильнике на столе. Ангрен ушел, допив залпом второй стакан вина, а Раэндиль все сидел в комнате, освещенной лишь багровыми отсветами угольев в камине. Думал об Ангрене. Суровый и мрачный, пограничник, тем не менее, ему понравился. Сильный, смелый. Уверенный в себе. Наверняка, хороший командир. С такими людьми - да разве может быть что-нибудь большим благом для Белерианда - если Цитадель покорит Белерианд. Уйдет за море Непокой Арды. И будет жизнь. Такая, как здесь. Единственно приемлемая." (Тайэре, "Отражение Х").
И всем ходом повествования показывается, что "нынешний Ледгунд", в общем, и жалеть-то нечего. Но - что-то неприятно цепляет.

Может быть, дело в том, что желательность именно такого, какое случилось, разрешения петрийского кризиса понимал не только Шарц, но и Якш, и другие гномы... А тут - _бывший_ ледгундский лазутчик и - олбарийцы.

Олбарийцы, да... "– Воюют не ради выгоды, воюют, когда нет другого выхода, – ответил лорд-канцлер. – А у нас с тобой выход есть. Если мы, конечно, сможем договориться, и если тот, о ком я думаю, действительно достоин того, что я собираюсь ему предложить.
– А… о ком вы думаете, милорд? – тихо спросил Эрик.
– О том, кто ни разу не вступал на олбарийскую землю с мечом в руке. О том, кто никогда не видел в своих соседях врагов. О том, кто не имеет никакого понятия о фаластымской отраве. О том, кому парламент даст денег и корабли, если только ему немного повезет… – ответил сэр Роберт, лорд-канцлер Олбарии.
– Но… это же… – Эрик осекся.
– Олбария с радостью предложит Ледгунду, равно как и прочим заинтересованным державам, принять участие во второй исследовательской экспедиции к новой земле, – сказал сэр Роберт. – Просто должен быть кто-то, с кем мы могли бы об этом договориться. Кто-то, кто пожелает договариваться с нами. Договариваться, а не воевать. Кто-то, кому доверяет ваш парламент, понимаешь, Эрик?
Эрик понимал.
– Значит… чтобы что-то сделать для Ледгунда… нужно что-то сделать с королем Вильгельмом, милорд? – спросил он.
– Без тебя сделают, – буркнул сэр Роберт. – Короля, к твоему сведению, можно законодательно сместить. Особенно когда есть повод и есть в чью пользу."

Вот так и начинают писать фанфики. Или - читать между строк.

Но вообще говоря - грустно, господа. Грустно, что "идеальный мир", мир, где нет плохих - в крайнем случае, есть непонимающие, - где "плохих стран" и "плохих народов" нет и не может быть "по определению", - перестал существовать.

PS. А может, это у меня уже паранойя начинается? И автор имел в виду совсем не то?

PPS. Интересно все же, кто такой Джек?... У меня есть две гипотезы, одна безумнее другой. Первая - что это принц Джеральд, "узнающий, как живут его будущие подданные". Бред, конечно... Впрочем, вторая гипотеза - что это именно в его пользу собираются смещать короля Вильгельма - бред еще больший.

Вот как-то зашла речь об "унижении противника" (на примере той истории у Камши - с Гастаки и пауканами).

Но ведь у С.Раткевича тоже есть... похожий - не похожий... но аналогичный (в некотором роде) момент.

( Длинная цитата )

Так почему же эта ситуация не оставляет такого... "неприятного послевкусия", как та, с Гастаки? Потому, что "никто не умер"? Потому, что противник описывается все-таки с уважением? Потому, что "посыл"... ну вот в чем посыл истории с Гастаки? Место женщины - не на войне? Ладно, охотно верю. Но где? ККК (и не ку-клукс-клан)? Но это не "ведет к развитию личности" (то есть, конечно, _может_ вести... Но "по умолчанию" фраза типа "ей хотелось чего-то большего, но не получилось, она вернулась домой и стала вести жизнь домохозяйки" воспринимается как "крах амбиций"). А у С.Раткевича предлагается "положительный план" (мол, брось это идиотское шпионское ремесло, иди учись)...

А может, дело в том, что в ситуации, описанной Камшой, цель - унизить (не-убивание - бонус, причем необязательный), а у С.Раткевича цель - _спасти_ человека?

( Еще одна цитата )

(Читаю я его сейчас, так что уж потерпите немного)...

Вот интересно: у него (как, впрочем, и у Э.Раткевич) проводится мысль, что все эти шпионско-властные игры - это именно _игры_. Да, может быть, опасные, может - трагические, но _игры_. Не в том смысле, что все понарошку, а в том, что _нормального разумного человека_ (гнома, эльфа, нужное подчеркнуть, недостающее вписать) они мало того, что не должны привлекать, а и попросту недостойны.

Если уж "так получилось", что ты правитель - ну что ж, правь достойно, но не заморачивайся приобретением новых владений, подчеркиванием своего величия и т.д.

В общем, в советской литературе эта мысль (что _нормальный человек_ должен просто честно работать; мысль о правителях не рассматривается ввиду отсутствия _нормальных правителей_ - генсеков тоже не рассматриваем, да и были ли они в художественной литературе?), по идее, тоже была. Но вот этого посыла - что шпионы и пр. - просто не слишком умные существа, которым никто не объяснил, чем _надо_ заниматься - там не было... Опять же, кажется. Хотя нет. Что шпионы и неумны - это было. А вот что им можно объяснить, чем _должен_ заниматься человек, они это поймут и изменятся - не было... ("шпионов по стечению обстоятельств" - как Анохин в "Букете алых роз", к примеру, или Коробцов у Ардаматского - не рассматриваем).

С.Раткевич. "Чаша Тьмы" (а также "Посох Заката" и "Покрывало ночи").

Что-то в последнее время мне попадается литература, в некотором роде пропагандирующая эту идею. Ироническая/юмористическая фантастика, детективы...
Но Раткевич, как мне показалось, стоит несколько особняком. И вот я попыталась понять, в чем, собственно говоря, дело. Высмеивание врага - да, это часто бывает. Или представление его тупым... Кстати, а вот, скажем, в советских книгах о Второй мировой войне нацисты изображались ли _смешными_?... Тупыми, злобными и т.д. - было. А вот смешными?... Да, и белогвардейцы в книгах о Гражданской войне - тоже. Хотя сказать, где та граница между "тупостью" и "смешностью", - лично я не могу... Нутром чую, а вот сказать...
Но, все же, по-моему, не было такого, чтобы показать, как на самом деле смешна вся эта огромная сила и т.д.
Идем далее. Смех-над-положительным-главным-героем?... Уже ближе. Причем не только авторский смех (когда героя ставят в смешное, неудобное положение), но и смех персонажей, но и - самое главное - его, героя, смех над самим собой.
Причем нельзя сказать, что все настолько безоблачно, что только и остается шутить - опасности героя подстерегают вполне реальные и серьезные...
Правда, и сам герой - распространенный в современной российской легкой литературе тип "неограненного алмаза" (то есть потенциально-то он очень и очень крут - но неумел, и вот из-за этого неумения с ним и случаются разные неприятности).
А может быть, дело в том, что авторский смех у Раткевича - не злой, а, скорее, сочувственный?...

Дочитываю я вчера "Меч без рукояти"... Как обычно, мое подсознание подсказывает, что быть там должно еще про какую-то стражницу, которая должна была кого-то там куда-то там провести, а "в награду" попросила изменения своей судьбы - чтобы, мол, ей не стражницей быть, а обычной женщиной, замуж выйти и все такое. И обращались там для этого к какой-то богине - "Богине Несбывшегося", как ее обозвали глюки. Никаких подробностей не помнится в упор.
Естественно, подсознание ошибается. Но тут уже мне (опять) становится интересно: а где же я про это читала?... Иду спрашивать Ка-Мышь - она тоже не помнит...
Ну, ладно - может, когда-нибудь всплывет...
Ставлю книжку на место, беру следующую (тоже Раткевич, "Наемник Мертвых Богов" - "Джет из Джетевена" - "Парадоксы Младшего Патриарха"). И она открывается как раз на описании обращения к этой богине... "Госпоже семи времен и пяти состояний".
И, между прочим, это у меня не первый раз (уверенность, что данный эпизод - именно в "Мече без рукояти")... Интересно, на этот раз я выучу, что оно - не там?...