![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Любопытно...
August 27th, 2024 04:53А насколько можно доверять Бруштейн в описании института/училища? Что описано так потому, что так и было, а что - потому, что так было написано в других книгах про институты?..
Любопытно...
August 8th, 2024 04:58Вообще говоря, форменная одежда институток довольно подробно описана и запечатлена на фотографиях. И в большинстве институтов благородных девиц она была одинаковой, отличаясь только цветом (Екатерининский, он же Патриотический, институт - исключение, потому и широко известен). Длинное платье старомодного покроя, с короткими рукавами, фартук, пелеринка, "манжи" (рукавчики, надевавшиеся под короткие рукава)...
У Бруштейн институтская форма тоже подробно описана, но там ни пелеринки, ни рукавчиков: "На мне коричневое форменное платье, очень длинное (сшито «на рост»!) и черный фартук. Платье, как полагается по институтским правилам, лишено малейших признаков легкомысленных складок на плечах (рукава «буфф» запрещены), а форменный фартук с прямым нагрудником – без всяких бретелек, перекинутых через плечи, без оборок и пелеринок. Все прямое, ничем не приукрашенное, как больничный халат."
Так вот, интересно: это виленский институт отличался в плане формы (если да, то почему?), или Бруштейн зачем-то изменила реальную форму?
У Бруштейн институтская форма тоже подробно описана, но там ни пелеринки, ни рукавчиков: "На мне коричневое форменное платье, очень длинное (сшито «на рост»!) и черный фартук. Платье, как полагается по институтским правилам, лишено малейших признаков легкомысленных складок на плечах (рукава «буфф» запрещены), а форменный фартук с прямым нагрудником – без всяких бретелек, перекинутых через плечи, без оборок и пелеринок. Все прямое, ничем не приукрашенное, как больничный халат."
Так вот, интересно: это виленский институт отличался в плане формы (если да, то почему?), или Бруштейн зачем-то изменила реальную форму?
Любопытно...
July 30th, 2024 04:12А вот любопытно... У Бруштейн достаточно подробно описано, с каким трудом еврейский ребенок мог поступить в учебное заведение - отдельные, более сложные, экзамены, все такое (и уж не поэтому ли Любочку Зильберберг планируют обучать на дому?)... У Чарской в "Гимназистах" упоминается, что евреям было сложнее поступить в университет (про гимназию не сказано, но там уже выпускной класс описан; время определить сложно). Упоминается эта тема и у Катаева, где Нюся Коган не может поступить в гимназию (и это до 1905 года). А вот у Кассиля в "Кондуите и Швамбрании" тоже описано поступление еврейского ребенка в гимназию - но "на общих правах", без усложненного экзамена. Хотя вообще еврейская тема Кассилем периодически поднимается, хоть и вскользь.
Интересно, почему так? Потому что у Бруштейн время действия - где-то середина-конец 1890-х, а у Кассиля - где-то 1912-1913 годы, уже издан манифест 1917 октября, где, между прочим, упоминалось и о свободе совести, давление на "иноверцев" снизилось? Или в Покровске процентная норма все равно не выбиралась полностью? Или Кассиль просто не хотел заострять на этом внимания?
Интересно, почему так? Потому что у Бруштейн время действия - где-то середина-конец 1890-х, а у Кассиля - где-то 1912-1913 годы, уже издан манифест 1917 октября, где, между прочим, упоминалось и о свободе совести, давление на "иноверцев" снизилось? Или в Покровске процентная норма все равно не выбиралась полностью? Или Кассиль просто не хотел заострять на этом внимания?
Любопытно...
January 22nd, 2024 04:43Любопытно, а мне кажется или нет, что книги Чарской какие-то вневременные? (Ну, не считая тех, которые про Первую мировую, естественно.) Там практически нет "примет времени", по которым можно определить, когда действие происходит... Разве что "герой Плевны" Влассовский и кавказская война с Шамилем упоминаются - только так и можно определить, что действие той же "Княжны Джавахи" - все же 19 век, а не начало 20...
Сравним хоть с трилогией Бруштейн - там тебе и смерть Александра III упоминается, и дело Дрейфуса, и смерть Виктории, и мултанское дело...
Или у Катаева - и броненосец "Потемкин", и русско-японская война, и смерть Толстого...
А у Чарской только по упоминанию автомобиля или аэропланов можно предположить, что "Волшебная сказка" и "Генеральская дочка" - это уже 20 век...
Ладно, можно предположить, что институтки жили в очень закрытом, замкнутом мире. Но ведь и там, где речь не об институте, то же самое.
Или я просто плохо знаю историю и примет времени не вижу?..
Сравним хоть с трилогией Бруштейн - там тебе и смерть Александра III упоминается, и дело Дрейфуса, и смерть Виктории, и мултанское дело...
Или у Катаева - и броненосец "Потемкин", и русско-японская война, и смерть Толстого...
А у Чарской только по упоминанию автомобиля или аэропланов можно предположить, что "Волшебная сказка" и "Генеральская дочка" - это уже 20 век...
Ладно, можно предположить, что институтки жили в очень закрытом, замкнутом мире. Но ведь и там, где речь не об институте, то же самое.
Или я просто плохо знаю историю и примет времени не вижу?..
Любопытно...
June 14th, 2021 16:52А имя, пожалуй, единственного несимпатичного ребенка у Бруштейн - Тамара - не еще ли один пример советской традиции, что отрицательных персонажей называют вычурными именами (см. ту же Тамару Белокурову в окружении Зин, Шур и т.д.)? С другой стороны, у всей институтской "кунсткамеры" имена самые обычные...
Любопытно...
June 5th, 2021 17:54А читала ли Сашенька Яновская (и Бруштейн) Чарскую?.. Детские ее книги могли и не читать - Чарская начала писать в 1901 году, это уже чуть ли не выпускной класс Сашеньки.. Разве что взрослые ее книги. С другой стороны, Чарская - уж очень "не их (Сашеньки и друзей) круга" писательница. С очередной же стороны, круг чтения Сашеньки практически не упоминается (за исключением "революционной литературы" и "Галереи детских портретов")...
Это я просто вспомнила Тамару Хованскую и институтку Хованскую из "Люды Влассовской"...
Это я просто вспомнила Тамару Хованскую и институтку Хованскую из "Люды Влассовской"...
Любопытно...
May 24th, 2021 17:30У Бруштейн Поль называла "неправильное поведение" "базалабер" - "Поль всегда очень твердо настаивает на том, что кровать у человека должна служить только для сна или болезни: спать на ней днем, валяться на кровати днем с книгой, мять постель – все это Поль называет одним из немногих известных ей и исковерканных ею русских слов: «базала́бер», то есть безалаберщина."
А в одном из переводов "Хижины дяди Тома" (а именно - в переводе Н.Волжиной) мисс Офелия на такое поведение реагирует так же: "Самым большим грехом в глазах мисс Офелии, корнем всех зол в мире является «безалаберщина», и это слово, произнесенное с предельной четкостью, часто слетает с ее уст. Она клеймит им все поступки, не имеющие прямого отношения к тому или иному делу." (в оригинале - shiftlessness).
Не думаю, что Н.Волжина читала Бруштейн или наоборот, просто забавное совпадение...
А в одном из переводов "Хижины дяди Тома" (а именно - в переводе Н.Волжиной) мисс Офелия на такое поведение реагирует так же: "Самым большим грехом в глазах мисс Офелии, корнем всех зол в мире является «безалаберщина», и это слово, произнесенное с предельной четкостью, часто слетает с ее уст. Она клеймит им все поступки, не имеющие прямого отношения к тому или иному делу." (в оригинале - shiftlessness).
Не думаю, что Н.Волжина читала Бруштейн или наоборот, просто забавное совпадение...
Любопытно...
May 17th, 2021 09:49В дореволюционной литературе (я имею в виду не мемуары, а, скажем, ту же Чарскую) институты благородных девиц описывались как ну не то чтобы идеальные, но вполне приличные учебные заведения. И коллектив там вполне приличный (не в смысле поведения, а в смысле коллективизма, дружбы и т.д.). Ну, обожание есть, куда ж без него... Институтки тоже, в основном, нормальные девочки.
В советской же литературе институты и их ученицы описаны сплошь черными красками.
Некоторым "переходным звеном" может служить Бруштейн, но у нее многие из институток "приходящие", то же, что мы знаем о пансионерках, говорит не в их пользу (насмешки над бедными и т.д.). А вот Смольный институт, где "приходящих" не было, ею же (устами Лиды Карцевой) сравнивается с тюрьмой.
Следует ли из этого, что основным недостатком института в советской литературе видели оторванность от внешнего мира, "замыкание в маленьком мирке", то есть то же "мещанство", против которого так активно выступали?..
В дореволюционной же литературе - да, мирок маленький, но зато учит хорошему...
Любопытно, есть ли произведения об институтах, но адресованные не детям?
В советской же литературе институты и их ученицы описаны сплошь черными красками.
Некоторым "переходным звеном" может служить Бруштейн, но у нее многие из институток "приходящие", то же, что мы знаем о пансионерках, говорит не в их пользу (насмешки над бедными и т.д.). А вот Смольный институт, где "приходящих" не было, ею же (устами Лиды Карцевой) сравнивается с тюрьмой.
Следует ли из этого, что основным недостатком института в советской литературе видели оторванность от внешнего мира, "замыкание в маленьком мирке", то есть то же "мещанство", против которого так активно выступали?..
В дореволюционной же литературе - да, мирок маленький, но зато учит хорошему...
Любопытно, есть ли произведения об институтах, но адресованные не детям?
Любопытно...
June 28th, 2020 10:40К вопросу о "формировании образа религии". В "Весне" говорится о смерти революционера: "Как он умер! Как Христос на кресте!"
Но вложено это в уста тюремного врача ("В каждой тюрьме царской России полагался по штату врач. Были среди них редкие исключения – люди, которые выбирали эту должность, чтобы самоотверженно внести хоть какое-нибудь облегчение в жизнь политических заключенных: положить больного революционера в тюремный лазарет, где пища была чуть получше, добиться возможности давать рыбий жир тем, кому грозила цинга, и т. п. В другой книжке я напишу о таком враче-подвижнике, докторе Эйхгольце, – он всю жизнь проработал в тюрьмах и острогах и, в частности, облегчал возможность сохранить жизнь узников одной из самых страшных царских крепостей – Шлиссельбургской каторжной тюрьмы.
Но такие люди были очень большой редкостью. Обычный же тип тюремного врача составлял врач-чинуша, врач-слуга и холоп, скажем прямо – врач-тюремщик. Больше всего такой врач боялся, чтоб его не заподозрили в сочувствии к узникам-революционерам, в желании помочь им хоть чем-нибудь. Такие тюремные врачи очень спокойно исполняли свою обязанность: присутствовать при смертной казни – тут врач должен был официально констатировать смерть казненного – и при телесных наказаниях, когда врач должен был определять, сколько розог может вынести тот или другой из тех, кто подвергался экзекуции, порке розгами и т. п.
Королькевич принадлежал именно к этому типу тюремных врачей. Передовая врачебная общественность всеми средствами выражала таким врачам свое презрение, вот почему папа при встрече не подавал доктору Королькевичу руки.").
Но вложено это в уста тюремного врача ("В каждой тюрьме царской России полагался по штату врач. Были среди них редкие исключения – люди, которые выбирали эту должность, чтобы самоотверженно внести хоть какое-нибудь облегчение в жизнь политических заключенных: положить больного революционера в тюремный лазарет, где пища была чуть получше, добиться возможности давать рыбий жир тем, кому грозила цинга, и т. п. В другой книжке я напишу о таком враче-подвижнике, докторе Эйхгольце, – он всю жизнь проработал в тюрьмах и острогах и, в частности, облегчал возможность сохранить жизнь узников одной из самых страшных царских крепостей – Шлиссельбургской каторжной тюрьмы.
Но такие люди были очень большой редкостью. Обычный же тип тюремного врача составлял врач-чинуша, врач-слуга и холоп, скажем прямо – врач-тюремщик. Больше всего такой врач боялся, чтоб его не заподозрили в сочувствии к узникам-революционерам, в желании помочь им хоть чем-нибудь. Такие тюремные врачи очень спокойно исполняли свою обязанность: присутствовать при смертной казни – тут врач должен был официально констатировать смерть казненного – и при телесных наказаниях, когда врач должен был определять, сколько розог может вынести тот или другой из тех, кто подвергался экзекуции, порке розгами и т. п.
Королькевич принадлежал именно к этому типу тюремных врачей. Передовая врачебная общественность всеми средствами выражала таким врачам свое презрение, вот почему папа при встрече не подавал доктору Королькевичу руки.").
Любопытно...
June 27th, 2020 10:51В первых двух частях трилогии революция и революционеры упоминаются довольно активно, но без уточнений (что позволяло избежать некоторых неудобных моментов - ведь РСДРП - будущая ВКП(б), будущая КПСС - сложилась только в самом конце 19 века). В третьей части - где речь идет уже о рубеже веков - все как положено: уже и социал-демократы упоминаются (как противоположность народовольцам), и Ленин...
Любопытно...
June 22nd, 2020 10:29Говорят, что учитель Сашеньки, Павел Григорьевич, "через которого мы все тут свет увидали", был не коммунистом (членом РСДРП), а эсером. Оно и верно - для РСДРП рановато (она сложилась в 1898), и даже для "Союза борьбы за освобождение рабочего класса" (1895) рано... Гм, хотя для собственно эсеров тоже рано (их партия сложилась вообще в 1902 году). Народником он был, что ли...
Интересно, что в тексте, вообще-то, нет ничего противоречащего этому факту. Разве что утверждения, что "настоящие революционеры [такие, как Павел Григорьевич] царя не убивают" (в третьей книге идея индивидуального террора и народовольцев будет рассмотрена подробнее - на примере "Андрея Кожухова")) и что "через него мы тут все свет увидели" (возможно ли было для советской литературы "увидеть свет" не через марксиста?).
Просто для меня (может, и для других читателей) "по умолчанию" было: революционер? положительный? - марксист, коммунист...
Интересно, что в тексте, вообще-то, нет ничего противоречащего этому факту. Разве что утверждения, что "настоящие революционеры [такие, как Павел Григорьевич] царя не убивают" (в третьей книге идея индивидуального террора и народовольцев будет рассмотрена подробнее - на примере "Андрея Кожухова")) и что "через него мы тут все свет увидели" (возможно ли было для советской литературы "увидеть свет" не через марксиста?).
Просто для меня (может, и для других читателей) "по умолчанию" было: революционер? положительный? - марксист, коммунист...
Любопытно...
April 27th, 2020 18:50В детстве я не замечала, а теперь видно, как постепенно, почти незаметно Сашенька втягивается все глубже в "революционную работу". Или ее втягивают?..
Любопытно...
April 20th, 2020 11:00Кажется мне или нет, что Поль и фрейлейн Цецильхен - явно противопоставленные персонажи?.. Особенно это заметно в сценах отъездов, но и вообще, по ходу действия Поль явно противопоставляется фрейлейн Ц. И даже невыученный русский язык ей в вину не ставят - в отличие от.
Любопытно...
April 4th, 2020 12:59Преподавательница английского языка у Сашеньки, упоминающаяся в "Весне" мисс Этэль - это не отсылка ли к Э.Л.Войнич?.. Которая тоже бывала в России (правда, не в Вильно) и преподавала там английский.
Любопытно...
September 10th, 2019 06:24Где-то когда-то я вычитала про "ранжирование по национальности" в советской литературе (кто мог быть чьим руководителем/подчиненным и т.д.). Русские были на вершине этой пирамиды.
Любопытно, что у Бруштейн можно тоже заметить это: кто "главные революционеры", "через которых мы тут все свет увидели"? Павел Борисович Розанов и Александр Степанович Ветлугин. У них в "подчиненных" - представители разных национальностей, но оба "руководителя" - русские.
Любопытно, что у Бруштейн можно тоже заметить это: кто "главные революционеры", "через которых мы тут все свет увидели"? Павел Борисович Розанов и Александр Степанович Ветлугин. У них в "подчиненных" - представители разных национальностей, но оба "руководителя" - русские.
Любопытно...
August 19th, 2019 01:05Неожиданная параллель у Бруштейн и Осеевой: болезнь ребенка, "связанная с религией" (лежание на холодных плитах во время молитвы у одной, украшавшие икону и накрученные ребенком на себя бумажные цветы, загоревшиеся от лампады у другой) как часть антирелигиозной пропаганды (сюда же противопоставление медицины и религии). И именно вследствие этой болезни персонажи отходят от религии настолько, чтобы пойти на брак с иноверцами (правда, Малайка крестился, но он и раньше не возражал против этого, возражала против его крещения и брака Лина). (И эти дети одинаково исчезают из жизни главных героев.)
Интересно, как родители Юльки выкрутились: Анеля Ивановна перешла в православие или Степан Антонович - в католичество?
Интересно, как родители Юльки выкрутились: Анеля Ивановна перешла в православие или Степан Антонович - в католичество?
Любопытно...
July 8th, 2019 01:17У Кассиля и у Бруштейн (хотя я не думаю, что они писали с оглядкой друг на друга, то есть что Бруштейн оглядывалась на Кассиля) есть схожие по сути своей сцены: еврейская ассимлированная и нерелигиозная (будь она религиозной - сюжету пришлось бы стать совсем иным) семья и "иноязычная" (за что и нанята) гувернантка/бонна-христианка. И эта бонна/гувернантка особых педагогических способностей не демонстрирует, зато учит своих подопечных не только языку, манерам и т.д., но и христианству, если можно так выразиться - рассказы из священной истории, простенькие детские молитвы (причем не просто их знать, а и произносить, на ночь, скажем). Причем родители то ли не в курсе, то ли спокойно относятся к этому - наставницу в конце концов увольняют, но не за ее миссионерские поползновения... (У Кассиля эта история сохранилась только в ранней редакции.)
Любопытно - почему старшие реагировали так (т.е. никак)?.. Впрочем, Леле знание православных молитв понадобилось на вступительных экзаменах в гимназию...
Любопытно - почему старшие реагировали так (т.е. никак)?.. Впрочем, Леле знание православных молитв понадобилось на вступительных экзаменах в гимназию...
Любопытно...
April 23rd, 2019 00:59Если почитать статью о В.Инбер хоть бы и в Википедии, можно узнать, что "её отец, Моисей Липович (Филиппович) Шпенцер (1860—1927), был владельцем крупной типографии (с литографией и бланкоиздательством) и председателем товарищества научного издательства «Матезис» (1904—1925), купцом второй гильдии[1][2]. Мать её, Фанни Соломоновна Шпенцер (в девичестве Гринберг), была учительницей русского языка и заведующей казённым еврейским девичьим училищем."
Из книги же ("Как я была маленькая") нельзя узнать ни о второй гильдии и о владении типографией (что понятно), ни о том, что училище - еврейское. Самой теме училища уделено немало места, как и научно-издательской деятельности отца героини, но вот еврейской темы во всей книге то ли совсем нет (даже в именах), то ли она уж очень тщательно замаскирована...
Детям эта тема была не по возрасту?.. Впрочем, у Бруштейн Сашенька открыла для себя еврейскую тему только при поступлении в институт. А Верочка все же младше...
Из книги же ("Как я была маленькая") нельзя узнать ни о второй гильдии и о владении типографией (что понятно), ни о том, что училище - еврейское. Самой теме училища уделено немало места, как и научно-издательской деятельности отца героини, но вот еврейской темы во всей книге то ли совсем нет (даже в именах), то ли она уж очень тщательно замаскирована...
Детям эта тема была не по возрасту?.. Впрочем, у Бруштейн Сашенька открыла для себя еврейскую тему только при поступлении в институт. А Верочка все же младше...
Любопытно...
March 25th, 2019 01:13Вот та сцена, где Зоя Ганнибал просит Сашеньку Яновскую отправить ее письмо:
( Читать дальше )
Ну так вот, письмо. Неупоминание наклеенной марки - должно ли о чем-то говорить? О том, что Зоя, пансионерка, совсем не представляет себе жизни вне института, что за письмо надо платить?.. (С другой стороны, откуда у нее, пансионерки, марки? Разве что для писем родителям. Но я не уверена, что институткам можно было хранить марки - и деньги - у себя, теоретически, их надо было сдавать классной даме, а та выдавала, когда надо; ну это теория, на практике, если верить воспоминаниям, народ изворачивался разнообразно.) Или что Сашенька воспринимает Зою как совсем не знающую жизни вне института?.. (Зоя-то марку наклеила, но Сашенька видит ее как/писательнице надо показать ее как абсолютно не знающую жизни.)
( Читать дальше )
Ну так вот, письмо. Неупоминание наклеенной марки - должно ли о чем-то говорить? О том, что Зоя, пансионерка, совсем не представляет себе жизни вне института, что за письмо надо платить?.. (С другой стороны, откуда у нее, пансионерки, марки? Разве что для писем родителям. Но я не уверена, что институткам можно было хранить марки - и деньги - у себя, теоретически, их надо было сдавать классной даме, а та выдавала, когда надо; ну это теория, на практике, если верить воспоминаниям, народ изворачивался разнообразно.) Или что Сашенька воспринимает Зою как совсем не знающую жизни вне института?.. (Зоя-то марку наклеила, но Сашенька видит ее как/писательнице надо показать ее как абсолютно не знающую жизни.)
Любопытно...
March 22nd, 2019 01:00У первого отделения классная дама все 7 лет одна и та же. А во втором отделении они, классные дамы, меняются чуть ли не каждый год (и не всегда по причине увольнения/смены места работы).
И пансионерки ("классические", "настоящие" институтки) - тоже только в первом отделении (во втором - только приходящие, во всяком случае, о пансионерках второго отделения не упоминается).
Да, говорилось, что первое отделение - это "сливки", но чтобы это проявлялось и вот так...
И пансионерки ("классические", "настоящие" институтки) - тоже только в первом отделении (во втором - только приходящие, во всяком случае, о пансионерках второго отделения не упоминается).
Да, говорилось, что первое отделение - это "сливки", но чтобы это проявлялось и вот так...
Забавно находить неожиданные параллели. А потом долго думать, имел это в виду автор или нет?..
Вот, скажем, одна из центральных тем "Умницы Марго" - ребенок-иностранец, зарабатывающий себе на жизнь тем, что служит компаньонкой-учительницей иностранных языков для детей из богатых семей. И вспомнилось мне у Бруштейн, "В рассветный час" - когда Поль узнает, что племянница ее, Луизетта, осиротела, и вот все решают, что делать теперь. "Наконец «мсье ле доктер», то есть папа, возвращается домой. Он зовет всех — и я иду со всеми — в кабинет на семейное совещание. Как поступить? Выписать Луизетту сюда, отдать ее в услужение каким-нибудь людям, которые хотят, чтобы их дети научились говорить по-французски, или же Полю возвращаться во Францию? [...] — В таком случае, — говорит папа, — совершенно отпадает необходимость отдавать девочку в услужение каким-нибудь Шабановым! Кем она будет в такой семье? Французской куклой для избалованных, капризных и недобрых детей!
— Но зачем непременно отдавать ребенка в услужение? — горячо возражает мама. — Она может просто жить у нас, будет расти вместе с Сашенькой, и все!
— Очень хорошо! Допустим! — спорит папа. — Конечно, у нас ей будет хорошо, она будет, как своя, родная девочка. Ну, а как быть со школой? Ребенок должен учиться, а она вырастет без образования, неучем вырастет!.. Сколько вам было лет, когда вы приехали в Россию? — спрашивает папа у Поля.
— Двадцать шесть.
— Значит, вы до двадцати шести лет жили на родине, среди на родине, среди людей, которые говорили только по-французски, да еще вы учились во французской школе. Поэтому вы были и остались француженкой. А тут приедет ребенок одиннадцати-двенадцати лет, он будет жить в чужой стране, среди людей, говорящих на чужом языке. Можете мне поверить: она забудет родной язык. Может быть, не вовсе, не начисто, но в значительной степени. Будет говорить на какой-то смеси французского и русского… Что же вы дадите ей взамен родины и родного языка?
Поль слушает папу очень внимательно. Видно, что в уме ее идет сложная работа и что папины доводы кажутся ей убедительными.
— Значит?.. — говорит она вопросительно.
— Значит, надо вам ехать во Францию, — отвечает папа."
И вот не является ли эта сцена у Бруштейн отголоском, откликом на повесть Чарской?..
PS. А еще интересен "технически-исторический" аспект: в то время (начало 20 века) возможен ли был такой "семейный подряд", когда семья сама и снимала фильмы, и показывала их, владея небольшим кинотеатром?...
Вот, скажем, одна из центральных тем "Умницы Марго" - ребенок-иностранец, зарабатывающий себе на жизнь тем, что служит компаньонкой-учительницей иностранных языков для детей из богатых семей. И вспомнилось мне у Бруштейн, "В рассветный час" - когда Поль узнает, что племянница ее, Луизетта, осиротела, и вот все решают, что делать теперь. "Наконец «мсье ле доктер», то есть папа, возвращается домой. Он зовет всех — и я иду со всеми — в кабинет на семейное совещание. Как поступить? Выписать Луизетту сюда, отдать ее в услужение каким-нибудь людям, которые хотят, чтобы их дети научились говорить по-французски, или же Полю возвращаться во Францию? [...] — В таком случае, — говорит папа, — совершенно отпадает необходимость отдавать девочку в услужение каким-нибудь Шабановым! Кем она будет в такой семье? Французской куклой для избалованных, капризных и недобрых детей!
— Но зачем непременно отдавать ребенка в услужение? — горячо возражает мама. — Она может просто жить у нас, будет расти вместе с Сашенькой, и все!
— Очень хорошо! Допустим! — спорит папа. — Конечно, у нас ей будет хорошо, она будет, как своя, родная девочка. Ну, а как быть со школой? Ребенок должен учиться, а она вырастет без образования, неучем вырастет!.. Сколько вам было лет, когда вы приехали в Россию? — спрашивает папа у Поля.
— Двадцать шесть.
— Значит, вы до двадцати шести лет жили на родине, среди на родине, среди людей, которые говорили только по-французски, да еще вы учились во французской школе. Поэтому вы были и остались француженкой. А тут приедет ребенок одиннадцати-двенадцати лет, он будет жить в чужой стране, среди людей, говорящих на чужом языке. Можете мне поверить: она забудет родной язык. Может быть, не вовсе, не начисто, но в значительной степени. Будет говорить на какой-то смеси французского и русского… Что же вы дадите ей взамен родины и родного языка?
Поль слушает папу очень внимательно. Видно, что в уме ее идет сложная работа и что папины доводы кажутся ей убедительными.
— Значит?.. — говорит она вопросительно.
— Значит, надо вам ехать во Францию, — отвечает папа."
И вот не является ли эта сцена у Бруштейн отголоском, откликом на повесть Чарской?..
PS. А еще интересен "технически-исторический" аспект: в то время (начало 20 века) возможен ли был такой "семейный подряд", когда семья сама и снимала фильмы, и показывала их, владея небольшим кинотеатром?...
Современные "дети подземелья". Разве что герои постарше. И Тыбурция нет...
Но вот что мне подумалось... В дореволюционной литературе тема "жалости к современникам" - или к более-менее современникам (т.е. показывался какой-нибудь нищий, голодный, оборванный ребенок и его страдания) была достаточно развита (у той же Чарской, у Диккенса, у Короленко, опять же)... Эта тема вела к разному - от воспитания "христианских чувств" до "нагнетания революционной обстановки", занимала в произведениях различное место - но она была. И, кроме того, страдали _современники_.
В советской литературе... страдали дети "дореволюционные" (та же "Динка" Осеевой, "Дорога уходит в даль" Бруштейн и т.д.) - но подтекстом было: "а потом пришла Советская власть и все стало хорошо!". Беспризорники времен Гражданской войны? Возможно, но мой склероз решительно отказывается привести пример. Дети времен Второй мировой войны - особенно на оккупированных терирториях - да, несомненно (и опять тот же подтекст: "А потом пришла Красная армия и все стало снова хорошо"; а иногда это было даже не подтеустом, а вполне себе явным и открытым текстом). Ой, чуть не забыла: дети капстран! Конечно же. (А вот примеров я сейчас и не приведу... рассказы Кальмы?... нет, не помню).
Все это было очень хорошо и так же воспитывало умение сочувствовать и все такое, но это же было "про тогда". Т.е., возможно, складывалось впечатление, что _теперь_ (1950-1980-е годы) уже все хорошо, дети, оставшиеся без попечения родителей, попадают в хорошие детдома или интернаты, никто не брошен (см. Лиханова, к примеру, или Воронкову... Там это достаточно вскользь, но все же есть)... Конечно, сирот тоже надо жалеть - но это не так явно... ну вот голодный, оборванный, замерзший ребенок - ясно, что ему плохо. А детодомовец? Сыт, одет, обут, учится... вот разве что о родителях грустит иногда (я имею в виду то, как это подавалось в литературе) - зачем же его жалеть? Он ведь почти такой же, как читатель! (Речь идет о детской и/или подростковой литературе). И подтекст гласил: "А сейчас все хорошо!".
Потом, во времена перестройки и позже, появилась масса литературы о беспризорниках, ужасах детдомов и т.д. См., в общем, дореволюционную литературу. Вот разве что страданий малолетних циркачей и актеров нет. Или это просто мне не попадалось?...
Это я все к чему? А к предположению: не получалось ли так, что читатели советской детской литературы были... менее внимательны к проблемам окружающих - мол, ведь все же хорошо! А голодающие дети и беспризорники - те только за рубежом или в далеком прошлом...
Но вот что мне подумалось... В дореволюционной литературе тема "жалости к современникам" - или к более-менее современникам (т.е. показывался какой-нибудь нищий, голодный, оборванный ребенок и его страдания) была достаточно развита (у той же Чарской, у Диккенса, у Короленко, опять же)... Эта тема вела к разному - от воспитания "христианских чувств" до "нагнетания революционной обстановки", занимала в произведениях различное место - но она была. И, кроме того, страдали _современники_.
В советской литературе... страдали дети "дореволюционные" (та же "Динка" Осеевой, "Дорога уходит в даль" Бруштейн и т.д.) - но подтекстом было: "а потом пришла Советская власть и все стало хорошо!". Беспризорники времен Гражданской войны? Возможно, но мой склероз решительно отказывается привести пример. Дети времен Второй мировой войны - особенно на оккупированных терирториях - да, несомненно (и опять тот же подтекст: "А потом пришла Красная армия и все стало снова хорошо"; а иногда это было даже не подтеустом, а вполне себе явным и открытым текстом). Ой, чуть не забыла: дети капстран! Конечно же. (А вот примеров я сейчас и не приведу... рассказы Кальмы?... нет, не помню).
Все это было очень хорошо и так же воспитывало умение сочувствовать и все такое, но это же было "про тогда". Т.е., возможно, складывалось впечатление, что _теперь_ (1950-1980-е годы) уже все хорошо, дети, оставшиеся без попечения родителей, попадают в хорошие детдома или интернаты, никто не брошен (см. Лиханова, к примеру, или Воронкову... Там это достаточно вскользь, но все же есть)... Конечно, сирот тоже надо жалеть - но это не так явно... ну вот голодный, оборванный, замерзший ребенок - ясно, что ему плохо. А детодомовец? Сыт, одет, обут, учится... вот разве что о родителях грустит иногда (я имею в виду то, как это подавалось в литературе) - зачем же его жалеть? Он ведь почти такой же, как читатель! (Речь идет о детской и/или подростковой литературе). И подтекст гласил: "А сейчас все хорошо!".
Потом, во времена перестройки и позже, появилась масса литературы о беспризорниках, ужасах детдомов и т.д. См., в общем, дореволюционную литературу. Вот разве что страданий малолетних циркачей и актеров нет. Или это просто мне не попадалось?...
Это я все к чему? А к предположению: не получалось ли так, что читатели советской детской литературы были... менее внимательны к проблемам окружающих - мол, ведь все же хорошо! А голодающие дети и беспризорники - те только за рубежом или в далеком прошлом...
"Институтки"
May 10th, 2009 16:52(Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц).
Вот говорят, что в детской культуре сохраняются отголоски вполне взрослых древних, языческих ритуалов и т.д.
А вот читаю этот сборник (охватывающий время с середины 18 века и до 1917 года) - и замечаю, как то, что было "нормально и в ногу со временем" в веке 18, сохранялось и сохранялось до 20 века, как из поколения в поколение (и из института в институт) переходили термины и "основы поведения" (хотя насчет поведения - может быть, и сейчас в подобных условиях дети бы разбились на точно такие же группки?). Иногда, конечно, появляется что-то новое. И сначала резко отверается, а потом уже становится нормой... "Внешняя жизнь" почти не отражается на институтах - вплоть до второй половины 19 века (если считать усилия отдельных педагогов) или вообще до 20 века.
Нет, своеобразный был этот мир. И, между прочим, одновременно и "резко отличающийся" от того, что описан у Чарской или Бруштейн (ну что делать, это были два основных моих источника познаний об институтской жизни), и похожий... Как бывают похожи "реальный пейзаж" и картина.
Спасибо![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
thelli за книжку!
Вот говорят, что в детской культуре сохраняются отголоски вполне взрослых древних, языческих ритуалов и т.д.
А вот читаю этот сборник (охватывающий время с середины 18 века и до 1917 года) - и замечаю, как то, что было "нормально и в ногу со временем" в веке 18, сохранялось и сохранялось до 20 века, как из поколения в поколение (и из института в институт) переходили термины и "основы поведения" (хотя насчет поведения - может быть, и сейчас в подобных условиях дети бы разбились на точно такие же группки?). Иногда, конечно, появляется что-то новое. И сначала резко отверается, а потом уже становится нормой... "Внешняя жизнь" почти не отражается на институтах - вплоть до второй половины 19 века (если считать усилия отдельных педагогов) или вообще до 20 века.
Нет, своеобразный был этот мир. И, между прочим, одновременно и "резко отличающийся" от того, что описан у Чарской или Бруштейн (ну что делать, это были два основных моих источника познаний об институтской жизни), и похожий... Как бывают похожи "реальный пейзаж" и картина.
Спасибо
thelli за книжку!Литература и жизнь
December 14th, 2008 04:09В свое время я читала в книжках - да вот, например, у Бруштейн: "резинка - одна половинка ее светлая, другая темная: под карандаш и под чернила" - о существовании "ластиков для чернил".
Несколько проверок показали, что единственным результатом приложения нынешнего ластика к нынешним же чернилам (из шариковой ручки) бывает дырка в бумаге.
И было мне очень интересно: неужели "раньше" действительно существовали такие ластики и такие чернила, которые в сочетании к дырке в бумаге не приводили?...
Интересно мне это до сих пор. А также интересно, почему _теперь_ ситуация изменилась: чернила стали более "въедливыми"? секрет изготовления "ластиков для чернил" утерян? или что?..
Несколько проверок показали, что единственным результатом приложения нынешнего ластика к нынешним же чернилам (из шариковой ручки) бывает дырка в бумаге.
И было мне очень интересно: неужели "раньше" действительно существовали такие ластики и такие чернила, которые в сочетании к дырке в бумаге не приводили?...
Интересно мне это до сих пор. А также интересно, почему _теперь_ ситуация изменилась: чернила стали более "въедливыми"? секрет изготовления "ластиков для чернил" утерян? или что?..
Чарская и Бруштейн?...
August 18th, 2008 20:05Странная мысль тут пришла мне в голову: а не является ли трилогия Бруштейн (в особенности, конечно, вторая-третья части) неким "ответом Чарской"?... И там, и там описывается институт - но с совершенно разной "исходной установкой", и там, и там есть схожие моменты (например, травля учителя, который оказывается хорошим, истории с написанием некой работы за "подругу" - причем в последнем случае, кажется, сходство чуть ли не на уровне оборотов: "Ceгoдня yчитeль нeмeцкoгo языкa Пeтp Aлeкcaндpoвич Изeнфлям (кcтaти, oдин из лyчшиx нaшиx пpeпoдaвaтeлeй) зaдaeт нaм нaпиcaть тyт жe, нa ypoкe, клaccнyю paбoтy: пepecкaз "cвoими cлoвaми" мaлeнькoй бaceнки из xpecтoмaтии. Для мнoгиx yчeниц этo - тpyднoe дeлo: гдe иx вoзьмeшь, эти "cвoи cлoвa", нa чyжoм, нeмeцкoм языкe? Пoмoчь пoдpyгaм в этoм тoжe нeлeгкo. Этo вeдь нe диктoвкa, кoтopyю мoжнo дaть cпиcaть xoтя бы cлoвo в cлoвo. Знaчит, ocтaeтcя oднo: я пишy для двyx cвoиx coceдoк Зины Кpичинcкoй и Coни Пaвлиxинoй двa paзныx пepecкaзa, нe пoxoжиx oдин нa дpyгoй. Дa eщe эти пepecкaзы дoлжны быть oчeнь пpocтeнькиe, дaжe нaивныe, чтoбы yчитeлю нe пoкaзaлocь пoдoзpитeльнo, пoчeмy этo двe дeвoчки, oчeнь cлaбo знaющиe нeмeцкий язык, вдpyг нaпиcaли cвoбoднo и "зaтeйливo"..." и "Caшa Poгoвцeвa тpeвoжнo cлeдит зa тoнкoй, xoлeнoй, c oтшлифoвaнными, кaк зepкaлo, нoгтями, pyкoй cвoeй coceдки. Pyкa Cфинкca лeтaeт, кaк птицa. Пoлcтpaницы гoтoвo... Tpи чeтвepти... Bcя! Teпepь тoлькo пepeвepнyть и нa дpyгoи cтopoнe дoпиcaть нeмнoгo. Poгoвцeвa cчитaeтcя cлaбoй yчeницeй, oнa нa дypнoм cчeтy. Ee клaccнaя paбoтa нe дoлжнa быть cлишкoм длиннoй, a тo нe пoвepят, чтo oнa, Сaшa, пиcaлa ee caмa. И выpaжeния дoлжны быть caмыe нeзaмыcлoвaтыe, пpocтыe. Hy, вoт и гoтoвo! Гoтoвo кaк paз в тy caмyю минyтy, кoгдa yчитeль, гocпoдин Штaль, нaчинaeт бecпoкoитьcя нa кaфeдpe, нaxoдя oчeнь пoдoзpитeльным бeздeльнoe вepчeниe пepa в пaльцax Poгoвцeвoй." и т.д.).
Забавный момент...
Вот отрывок из повести Чарской "Люсина жизнь" (Чарская Л. - Полное собрание сочинений. - М.: Приход Храма Святаго Духа сошествия; Чтение для русских детей; Издательство сестричества во имя святителя Игнатия Ставропольского; Русская миссия, 2007. - Т.39. - С.325): "- Allons, enfants de la patrie (Идем, дети родины!), - запела на весь лес гимн Армии спасения звонким приятным голосом молоденькая швейцарка, и мы быстро пошли вперед.".
А вот - отрывок из книги А.Бруштейн "Дорога уходит вдаль" (речь идет о попугайчике Кики): "Когда его хозяйка за чем-либо выходит, она поет попугайчику первую фразу "Марсельезы": "Вперед, вперед, сыны отчизны!" И Кики послушно влетает в свою клетку в углу комнаты".
Если верить Горпожаксу ("- "Вперед, солдаты Христа," - тонким голосом запел он гимн "Армии спасения"") - то у Армии спасения гимн хоть и похожий - но другой.
Меня грызет любопытство: что было у Чарской "на самом деле" и почему?...
Вот отрывок из повести Чарской "Люсина жизнь" (Чарская Л. - Полное собрание сочинений. - М.: Приход Храма Святаго Духа сошествия; Чтение для русских детей; Издательство сестричества во имя святителя Игнатия Ставропольского; Русская миссия, 2007. - Т.39. - С.325): "- Allons, enfants de la patrie (Идем, дети родины!), - запела на весь лес гимн Армии спасения звонким приятным голосом молоденькая швейцарка, и мы быстро пошли вперед.".
А вот - отрывок из книги А.Бруштейн "Дорога уходит вдаль" (речь идет о попугайчике Кики): "Когда его хозяйка за чем-либо выходит, она поет попугайчику первую фразу "Марсельезы": "Вперед, вперед, сыны отчизны!" И Кики послушно влетает в свою клетку в углу комнаты".
Если верить Горпожаксу ("- "Вперед, солдаты Христа," - тонким голосом запел он гимн "Армии спасения"") - то у Армии спасения гимн хоть и похожий - но другой.
Меня грызет любопытство: что было у Чарской "на самом деле" и почему?...
