![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
...напиши о переводах. Вот, например, Тэй, "Дитя времени" (оно же - "Дочь времени").
Мне известно в двух переводах, один из которых в электронном виде есть, а второго - нет. И это заставляет меня каждый раз думать о том, что идеал недостижим.
Потому что электронный вариант очень удобен, скажем, для ношения с собой и цитирования - но в нем встречаются такие моменты, как "«Пот и пахота» – опус в семьсот страниц Сайласа Уикли, вечно озабоченного тем, как бы его не обвинили в хорошем вкусе. Грант пробежал глазами несколько фраз и еще раз убедился в том, что Уикли есть Уикли: женщина лежит в комнате наверху и рожает одиннадцатого ребенка, ее муж лежит в нижней комнате со времени появления на свет девятого дитяти, старший сын, накачавшись спиртным, лежит в хлеву, старшая дочь лежит с любовником на сеновале, все остальные лежат в сарае. Протекает соломенная крыша, от навозной кучи поднимаются зловонные пары. Что-что, а навоз Сайлас никогда не забывает, и не его вина, что пары поднимаются вверх. Если бы ему показали пар, уходящий в землю, он бы и это описал." (Перевод Л.Володарской).
Перевод А.Санина и Ю.Смирнова ближе к английскому варианту: "В "Поте и борозде" Сайлас Уикли на семистах старницах старательно изображал прозу деревенской жизни. Судя по первому абзацу, в этом романе по сравнению с предыдущим творением того же автора ничего существенно не изменилось: мать лежит в родах (одиннадцатых по счету) на втором этаже, отец лежит (после девятой кружки) внизу, старшая дочь лежит с любовником на сеновале, старший сын лжет налоговому инспектору в коровнике, все прочие забились по углам; крыша протекает, а от навозной кучи поднимается пар. Сайлас Уикли никогда не забывал о навозе".
Ну и первоисточник: "The Sweat and the Furrow was Silas Weekley being earthly and spade-conscious all over seven hundred pages. The situation, to judge from the first paragraph, had not materially changed since Silas’s last book: mother lying-in with her eleventh upstairs, father laid-out after his ninth downstairs, eldest son lying to the Government in the cow-shed, eldest daughter lying with her lover in the hayloft, everyone else lying low in the barn. The rain dripped from the thatch, and the manure steamed in the midden. Silas never omitted the manure. It was not Silas’s fault that its steam provided the only uprising element in the picture. If Silas could have discovered a brand of steam that steam downwards, Silas would have introduced it."
И еще три абзаца, в том же порядке.
"Зелёная ночь, красная вспышка выстрела – на обложке последней книжки Оскара Оукли. Бандиты у него цедят слова сквозь зубы, но слова эти, заимствованные из американских триллеров, не в силах выразить ни мысль, ни чувство, зато автор выдает полный набор блондинок, кастетов, головокружительных погонь и прочей чуши."
"Обложка со снопом пламени, вылетевшим из револьверного дула, скрывала последний опус Оскара Окли. Гангстеры, блондинки, шикарные бары, фантастические погони. Макулатура в чистом виде".
"The thing with a red gun-flash across a night-green cover was Oscar Oakley's latest. Toughs talking out of the corners of their mouths in synthetic American that had neither the wit nor the pungency of the real thing. Blondes, chromium bars, breakneck chases. Very remarkably bunk."
И так все время. Эх, "если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича"...
Мне известно в двух переводах, один из которых в электронном виде есть, а второго - нет. И это заставляет меня каждый раз думать о том, что идеал недостижим.
Потому что электронный вариант очень удобен, скажем, для ношения с собой и цитирования - но в нем встречаются такие моменты, как "«Пот и пахота» – опус в семьсот страниц Сайласа Уикли, вечно озабоченного тем, как бы его не обвинили в хорошем вкусе. Грант пробежал глазами несколько фраз и еще раз убедился в том, что Уикли есть Уикли: женщина лежит в комнате наверху и рожает одиннадцатого ребенка, ее муж лежит в нижней комнате со времени появления на свет девятого дитяти, старший сын, накачавшись спиртным, лежит в хлеву, старшая дочь лежит с любовником на сеновале, все остальные лежат в сарае. Протекает соломенная крыша, от навозной кучи поднимаются зловонные пары. Что-что, а навоз Сайлас никогда не забывает, и не его вина, что пары поднимаются вверх. Если бы ему показали пар, уходящий в землю, он бы и это описал." (Перевод Л.Володарской).
Перевод А.Санина и Ю.Смирнова ближе к английскому варианту: "В "Поте и борозде" Сайлас Уикли на семистах старницах старательно изображал прозу деревенской жизни. Судя по первому абзацу, в этом романе по сравнению с предыдущим творением того же автора ничего существенно не изменилось: мать лежит в родах (одиннадцатых по счету) на втором этаже, отец лежит (после девятой кружки) внизу, старшая дочь лежит с любовником на сеновале, старший сын лжет налоговому инспектору в коровнике, все прочие забились по углам; крыша протекает, а от навозной кучи поднимается пар. Сайлас Уикли никогда не забывал о навозе".
Ну и первоисточник: "The Sweat and the Furrow was Silas Weekley being earthly and spade-conscious all over seven hundred pages. The situation, to judge from the first paragraph, had not materially changed since Silas’s last book: mother lying-in with her eleventh upstairs, father laid-out after his ninth downstairs, eldest son lying to the Government in the cow-shed, eldest daughter lying with her lover in the hayloft, everyone else lying low in the barn. The rain dripped from the thatch, and the manure steamed in the midden. Silas never omitted the manure. It was not Silas’s fault that its steam provided the only uprising element in the picture. If Silas could have discovered a brand of steam that steam downwards, Silas would have introduced it."
И еще три абзаца, в том же порядке.
"Зелёная ночь, красная вспышка выстрела – на обложке последней книжки Оскара Оукли. Бандиты у него цедят слова сквозь зубы, но слова эти, заимствованные из американских триллеров, не в силах выразить ни мысль, ни чувство, зато автор выдает полный набор блондинок, кастетов, головокружительных погонь и прочей чуши."
"Обложка со снопом пламени, вылетевшим из револьверного дула, скрывала последний опус Оскара Окли. Гангстеры, блондинки, шикарные бары, фантастические погони. Макулатура в чистом виде".
"The thing with a red gun-flash across a night-green cover was Oscar Oakley's latest. Toughs talking out of the corners of their mouths in synthetic American that had neither the wit nor the pungency of the real thing. Blondes, chromium bars, breakneck chases. Very remarkably bunk."
И так все время. Эх, "если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича"...
